Любовь напоказ - Алекс Лайт (2020)

– Мне надо вернуться, – объявил он. – Не могу ее там одну с ним оставить. – И он зашагал прочь по тротуару. Я кинулась следом, схватила его за руку, развернула к себе.

– Нет, – возразила я. – Тебе лучше остаться здесь. Я пойду к твоей маме, если хочешь, но тебе туда возвращаться нельзя, Бретт. Или дело одними тумаками не ограничится.

Бретт тяжело дышал. Я попыталась прочесть по глазам, о чем он думает, но не получилось. Но я точно понимала, что он сейчас чувствует. Мне и самой не чужды были смятение, вина, печаль – и я знала, что иногда эти чувства сливаются в один гигантский клубок, такой плотный, что порой их и не отличить друг от друга.

– Отец заслужил это, – злобно процедил Бретт.

– Ты прав. Заслужил. Но лучше бы зеваки ничего не видели. Сам знаешь, разговоры пойдут…

– Бекка, да мне наплевать, что будут говорить о моей семье или кто там что подумает! Мой отец – лжец. Мы жили во лжи! Разве не стоит узнать о таком? К чему так беречь эту иллюзию?

– Я же совсем о другом. Послушай, – я кивнула в сторону отеля. – Ситуация и так непростая, ни к чему ее осложнять городскими сплетнями.

Но Бретт упрямо не понимал, к чему я клоню. Он уже твердо все решил.

– Я пойду за мамой, – сказал он. – Прошу, не пытайся меня остановить.

И я не стала. Я проводила его взглядом и легла на траву. Она была влажной и от нее тянуло холодом. На платье, наверное, останутся зеленые пятна, но это неважно, потому что оно уже перепачкано алым. Вспомнив про кровь, я потерла ткань большим пальцем, но было уже слишком поздно. С кровью всегда так: она оставляет следы. И не важно, когда ты попытался ее оттереть – через секунду или через минуту, – ничего не выйдет. Она впитывается в ткань так глубоко, что становится ее частью.

Я приподняла голову и посмотрела на тротуар, тянущийся в сторону отеля. Рядом показалась какая-то машина. Она ехала ко мне. Наверное, это Бретт с мамой. Я встала, отряхнула одежду и подошла к проезжей части. Автомобиль подкатил ближе, водитель опустил окно, и я увидела человека, которого меньше всего ожидала сейчас встретить.

– Бекка? – Дженни смерила взглядом мой незавидный наряд. – Тебя подвезти?

Бретт

Дома воцарилась тишина.

Мама уснула в спальне. Плакать она перестала уже после полуночи. Когда я вернулся за ней в отель, толпа уже разошлась. Парковка пустовала. Точно это был кошмарный сон, не более того. Маму я нашел в лобби: она сидела на диване, обхватив себя за плечи, точно боялась, что вот-вот разлетится на осколки. Вокруг ее глаз темнела растекшаяся тушь. Папа стоял у бара, в окружении работников отеля. Стоял, как ни в чем не бывало. Спокойный и собранный. Не удостоив его разговором, я взял маму за руку. Она тоже не проронила ни слова. Я помог ей встать и провел к своей машине.

– Прости меня, – все повторяла она по пути домой. Слышать это оказалось больнее всего. И осознавать, что она считает себя виноватой.

– Тебе не за что просить прощения, – возразил я. Больше мне сказать было нечего.

Пока мы шли от машины к дому, мама висела на моей руке, будто я был ее якорем в бушующем море реальности. А я не знал, как ей сказать, что я и сам тону.

Я уложил ее в кровать, стер остатки косметики полотенцем, смоченным в теплой воде. Подоткнул одеяло, укрыл ее до самого подбородка, как она когда-то укрывала меня. Поцеловал ее в лоб.

– Я люблю тебя, – сказал я. Мне вспомнились слова Бекки о кульминации и развязке. После бури грядет затишье.

– Мам, мы непременно справимся.

Она открыла глаза и погладила меня по щеке.

– Я просто хотела тебя защитить, – призналась она.

– И у тебя получилось. Но отныне мы будем защищать друг друга. – Я больше не позволю ей тащить в одиночку такой тяжкий груз.