Бабочка на запястье - Анель Ромазова

Бахаю со всей силы древесиной об косяк. Сука! Это гораздо сложнее, чем я думал. Ложь корежит изнутри, как жестяную коробку под прессом. Потерять, я могу ее не только, не сумев защитить, но и превысив свои полномочия в наших псевдо отношениях. Умом понимаю, но тут как внутренний блок срабатывает. Боюсь ее переломать к чертовой матери.

Тимур ждет у подъезда, по тому, как нервно пристукивает по капоту, определяю, что гонец пришел с печальными новостями.

— Хакера ночью в больнице прикончили, — реагирую без удивления. Я Еву предупреждал, что так и будет. Лишние звенья в удавке, коллекционер обрезает безжалостно. И зачем, тоже вполне ясно, он не все нам рассказал, а теперь уже точно не скажет.

— Причина смерти?

— Асфиксия. В двадцать пять, знаешь ли, естественно уснуть и не проснуться, — Тим вещает со спокойствием патологоанатома.

— Еве не говори, — предупреждаю его, жду до тех пор, пока кивнет, и только потом прыгаю в тачку.

Машина резко срывается с места, давлю стрелку на сто шестьдесят, разгоняя колеса и мысли. Чуйка долбит, что коллекционер и секреты прошлого схлестнутся в одном месте. В каком, блять? И не Сотников ли убил Арину? Бред. Не может же он, преследовать свою дочь. Пусть и не биологическую.

Глава 45.2

После разговора с Сотниковым, раздрай только усиливается. Никакой корысти. Он хотел того же что и я, уберечь Еву от боли и разочарований.

Вот таким хуевым методом, отдав Арину на удочерение в другую семью. Не одобряю, но понимаю прекрасно.

Нетали была русской, училась с Александрой, в последствии Сотниковой, в одном институте. Потом они дружили семьями. И так удачно сложилось, обе были огненно рыжими на почве этого и сошлись. Эта мелочь внесла коррективы. Цвет волос повлиял на течение жизни. Фатализм?

Ева — тогда еще Эйва, придя в себя после пожара, начала называть Александру мамой. Та не смогла устоять, видя состояние Стивена, и уговорила Сотникова, увезти девочек в Россию. А дальше, они решили, что держать их в одном доме слишком опасно для психического состояния Евы и додумались разделить.

Если бы кто-то раньше рассказал, какой боливуд развернется прямо на моих глазах, послал бы писать сценарии для дешевых мелодрам. Нихрена не смешно, семейная трагедия двух поколений. Одна девушка мертва, за другой охотится психопат.

Открываю дверь в таком внутреннем напряжении, что с порога посылаю Тима на три буквы. Он не нарывается, накинув куртку, усвистывает прочь. Без звука. У меня на лице написано — лучше не подходить.

— Вернулся. А у меня для тебя сюрприз — загадочно улыбаясь, Ева идет по коридору и манит за собой пальчиком.

Блять Как я ей расскажу, она же потом никогда так улыбаться не будет. Одна мысль доводит до сумасшествия. Гнет по спиралям каждый сантиметр живой плоти. Это возможно в корне неправильно, но иначе я не умею. Инстинкт оберегать свое, с ней включается по максимуму. На неконтролируемом уровне.

В чем — то Виктор прав, для Евы будет намного лучше, пережить известие в узком кругу семьи. Я не уверен, что она этого хочет. А еще не могу отпустить и оторвать от себя. Вот такой я новоиспеченный собственник. И мне глубоко похуй на планы всех окружающих. У них была возможность, и они ей неверно распорядились.

— Какой? — от усилий, держать эмоции под контролем, сердце врезается в ребра, не стучит сука, не бьется. Я даже дышать перестаю.

— У меня на тебя есть планы, — разворачивается на пороге и с несвойственной игривостью в голосе произносит, — Жди меня в комнате.

Вижу по глазам, что это провокация, чтобы добиться какой-то цели. И все бы хорошо, поиграть нам ничего не мешает, кроме моих вздыбленных нервов. Сажусь на диван и жду.

Ева в белье. Прекрасном блять. Восхитительном. Но как не моя. Отстраненная, действует больше механически.

Наблюдаю ее представление. Заводит. Охереть как заводит. А вот стыковки нет. Как контакты отрезаны.