Список для выживания - Кортни Шейнмел (2020)

Стулья в приемной были точно такие же, как в приемной больницы Голден-Валли, только обивка не синяя, а серая. Я села на край одного из них. Сердце стучало как отбойный молоток. Я попробовала дыхательные упражнения из йоги, как меня учила тетя Элиза: растянуть вдох, считая до трех, затем выдох так же на три счета. Вдох на раз, два, три – выдох на раз, два, три. Затем все сначала. Я вдруг поняла, что в этом отделении пахло не так, как в больнице. Или я просто привыкла.

«Слоун Вебер?» – раздался чей-то голос. Я подняла взгляд. Рядом с регистратурой стояла женщина. У нее было маленькое лицо, очки в темной оправе и удивительно длинные и густые волосы. Как из рекламы шампуня. Странно, когда человек с такими волосами работает с детьми, у которых волос больше нет. Я встала и шагнула к ней, протягивая руку для рукопожатия, но вместо этого она меня обняла.

– Я Альба, – представилась она. – Пойдем. Поговорим.

Я пошла за ней в ее кабинет, помещение без окон размером с коробку, которое тем не менее выглядело довольно весело благодаря постерам на стенах и ярко-красному креслу-мешку в дальнем углу. Я села на обычный стул, а Альба села за свой рабочий стол.

– Можно спросить… Талли когда-нибудь здесь бывала?

– Пару раз, – ответила она. – Тебе тяжело здесь?

– Нет, – ответила я. – Наоборот, чувствую, что нахожусь там, где должна быть. Я хочу узнать как можно больше о своей сестре – о том, что для нее было важно. Знаю, что «Солнечная команда»

много для нее значила, но не знаю, как она в ней оказалась. Она приезжала сюда в детстве?

– Я познакомилась с Талли в январе, – сказала Альба. – Она вызвалась волонтером в нашу «Солнечную команду». Не уверена, много ли ты знаешь о самой программе.

– Немного, – призналась я. – Только то, что написано на сайте.

– Ну так давай я тебе расскажу. Многие дети, которые лечатся от рака, меняются внешне – теряют волосы, худеют или толстеют, и эти физические изменения доставляют не только дискомфорт, но и приводят к психологическим проблемам, особенно когда такие дети возвращаются в школу, а там ни у кого нет похожего опыта. Иногда им очень одиноко. Из-за того, что они не такие, как все, даже с хорошими друзьями легко почувствовать отчужденность и изоляцию. Двадцать лет назад мы запустили эту программу, чтобы создать безопасное сообщество, где такие дети могут быть самими собой, понять, что они не одиноки, и говорить о том, что для них важно, а иногда это довольно трудные разговоры. Детям не всегда нравится обсуждать свои чувства с родителями, потому что они не хотят их волновать.

– Или с сестрами, – прибавила я.

– Или с сестрами, – повторила Альба. – Во многих семьях только и говорят, что «с тобой все будет хорошо». И хотя я всецело верю в силу позитивного мышления, правда состоит в том, что рак – тяжелая болезнь, от которой можно умереть. У детей, которые болеют раком, должна быть возможность говорить о том, что они могут умереть. А еще им нужно говорить о том, какой стала их жизнь. О проблемах, с которыми сталкиваются люди с тяжелыми заболеваниями, – и об этом твоя сестра знала очень хорошо. Она нам очень помогла.

– Можете познакомить меня с детьми, которым помогла Талли? – спросила я, сразу вспомнив девочку в инвалидном кресле. – Если они здесь сейчас находятся, я бы прямо сегодня с ними поговорила.

– Боюсь, это невозможно, – ответила Альба. – Мы очень осторожно подбираем, с кем знакомить этих детей. Они не просто дети… они самые уязвимые из детей. Это не значит, что с тобой что-то не так, и я очень сочувствую твоей утрате. Я тоже теряла близких и после их ухода очень хотела узнать о них как можно больше, чтобы стать к ним ближе. Так что, если ты хочешь что-то узнать от меня лично и это не является вторжением в чью-то частную жизнь, я с радостью тебе все расскажу.

– Талли делилась с вами чем-то, что нельзя рассказывать? – спросила я.