К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

Пока мы беседовали, краем глаза я увидела, как отворилась калитка в решетке ограды, и Клавьер, облаченный в светлосерый костюм и замшевые сапоги для верховой езды, спешившись и поручив лошадь лакею, зашагал к храму Амура, небольшой ротонде, высившейся неподалеку. Походка у него была легкая, тренированная. Видимо, хотя шпага была ему чужда, он не пренебрегал физическими упражнениями и для сорока лет довольно хорошо владел своим телом.

«А ведь у него есть ключ от калитки!» — подумала я удивленно, осмыслив его уверенные действия. Кто же ему мог дать его, если не Жозефина? Поистине генеральша продолжала держаться со своим постоянным кредитором на короткой ноге, несмотря на ненависть к нему своего супруга. Меня так же удивило, что он опоздал всего лишь на одну или две минуты, стало быть, дорожил встречей и не ставил цели заставлять меня ждать.

На мне был прелестный шелковый костюм — короткий лиф «канзу» с замысловатой шнуровкой и юбка в белую и голубую полоску, соединяющиеся между собой лазоревой перевязью; наряд дополнялся соломенной шляпкой, украшенной голубой лентой, и изящным кружевным зонтиком. За десять дней деревенской жизни я слегка загорела, лицо стало золотистым, глаза лучились, — в общем, когда я легкой походкой приближалась к ротонде, от меня не укрылось, как пристально наблюдал за мной Клавьер. В его серых глазах, по обыкновению умных, но непроницаемых, мерцала даже некая затаенная, сумрачная жадность, которую я заметила, но не сумела до конца растолковать.

— Приветствую кузину консулов. Не устала ли она еще от деспотизма новоиспеченного родственника?

Он спустился ко мне на несколько ступеней, рука в его кармане была сжата в кулак.

— Или выгоды родства превосходят все неудобства?

Я постаралась казаться беспечной.

— Оставьте эти рассказы о деспотизме для парижских сплетников. Генерал и не приезжает в Мальмезон.

— Да? — протянул он. — Точнее сказать, не приезжал. Нынче вечером он намерен нагрянуть, и тогда вы хорошо почувствуете, что значит его благосклонность.

— Откуда вам известны его планы?

— Они известны каждому, кто умеет видеть. — Он пожал плечами. — Или вы не заметили, как на мосту через ров сооружают тиковый навес? Это для гражданина консула. Он сегодня приедет и будет здесь круглосуточно, пока не придет пора отбыть в армию.

Я пожала плечами.

— Зачем ему тиковый навес? У генерала есть кабинет и библиотека.

— Да, но его могучий ум, черт возьми, лучше всего работает на свежем воздухе. Разве можно отказать спасителю Франции в таком удобстве? — Клавьер усмехнулся: — В общем, вы, моя дорогая, в ближайшие дни сполна насладитесь его обществом.

Я подумала, что для банкира, занятого множеством дел, он слишком много наблюдает за первым консулом. Видимо, причиной такого внимания была вражда, которая между ними так и не затухала, несмотря на то, что Клавьер был вынужден принять на себя груз обязанностей главного военного поставщика, а Бонапарт — облечь его ими.

Ничего не отвечая, я прошла вглубь ротонды. Села на одну из каменных скамеек, изящно подогнув ноги, положила на каменный стол свою сумочку, неторопливо сняла перчатки — в них было слишком жарко сегодня. Клавьер не спускал с меня глаз.

— Так что? — наконец спросил он нетерпеливо. — Чего вы хотели от меня? И что, собственно, я могу вам дать, если вы приобрели такого поклонника — первого консула?