К чужому берегу. Предчувствие - Роксана Гедеон

— Великолепных, невероятных замков на Луаре. — Он поднялся, словно хотел, встав во весь рост, придать больше значения своим словам. — И я — их хозяин сейчас… Я купил их с торгов, как купил когда-то ваши парижские отели. Луара — не так далеко от вашей любимой Бретани. Что, если б я пригласил вас туда?

— Пригласили туда? Боже милосердный, зачем?

— Как гостью. С детьми, разумеется… — Клавьер смотрел на меня пытливым взглядом холодных серых глаз. — Разве такое жилище, в котором останавливались короли, не было бы достойно принцессы де Ла Тремуйль и подруги Марии Антуанетты?

Я уставилась на него, ничего не понимая. Что он несет? Уж не взбрело ли ему в голову требовать, чтоб я жила с ним, или у него, или еще как-то?

— Я вообще-то замужем, вы не забыли об этом?

— Вы всегда замужем, — усмехнулся он. — Не помню случая, когда бы это было иначе. Так что нет смысла пережидать всех ваших мужей. Да и что такое муж в наши времена? Главное — это ваш выбор, тот, что вы должны сделать сейчас, обдумав мое предложение.

Снова присев напротив, будто гипнотизируя взглядом и убаюкивая мягким тоном, он заговорил весьма красноречиво и вежливо, рисуя передо мной картины будущего благосостояния и покоя:

— Повторяю, мадам, в третий раз: перед вами — богатейший человек в Европе. Такие люди, как я, не разбрасываются своими детьми. Тем более, детьми, которые рождены от принцесс. У меня есть возможность обеспечить особе даже королевского происхождения самую умопомрачительную роскошь, какую только можно представить. Почему я говорю о Луаре, а не о Париже? Потому что на некоторое время, учитывая ваши отношения с корсиканцем, вам лучше уйти в тень и пожить частной жизнью. Он не посмеет преследовать вас, потому что слишком нуждается в моих финансовых связях и деловой хватке, благодаря которой я помогаю ему за считанные недели снаряжать в поход целые армии. Позже, когда его обида уляжется или когда его самого австрийцы погонят, вы вернетесь в столицу. Хотите жить в своем доме на площади Карусель? Я не буду возражать и освобожу его для вас. Я выделю вам большую ренту. Если Тереза выразит недовольство, я заткну ей рот. Впрочем, она прекрасно знает, что не может претендовать на то, чтоб быть единственной женщиной в моей жизни, — я никогда не обещал ей женитьбы и никогда на ней не женюсь.

— Вот как, — проговорила я глухо, сдерживая клокочущий в груди гнев. — Стало быть, Терезы не нужно будет опасаться? Это важное обстоятельство, без сомнения…

Клавьер усмехнулся:

— Должен предупредить, что жениться я вообще пока не собираюсь. Ни на ком. Мне довольно было Флоры, чтобы я поостерегся от этого на будущее. Но, впрочем, раз вы официально замужем, то вы и претендовать на брак не можете, не так ли? Я предлагаю вам довольно много и без брака.

— А рента? — спросила я, слегка прищурившись. — Вы не озвучили цифру, сударь.

Он ответил быстро и уверенно, как деловой человек, давно продумавший ответ на такой вопрос:

— Двести.

— Двести?

— Двести тысяч франков.

— Гардероб, который заказал мне Талейран, стоил тридцать тысяч. Но в него входили только весенние и летние туалеты. Не мало ли, гражданин банкир?

— Не мало, — сказал Клавьер убежденно. — Ваши счета я буду оплачивать отдельно, равно как содержать ваши дома и прислугу. Двести тысяч — это будет ваш личный пожизненный капитал, который вы сможете тратить, как заблагорассудится: покупать драгоценности, пускать по ветру или, если у вас хватит ума, вкладывать в дело или в бумаги. Скажем, ваша подруга Эме де Флери довольно розумно распоряжается деньгами, которые зарабатывает, исполняя мои поручения.

— Он мне отнюдь не подруга, — сказала я, закусив губу.

— Неважно. Она же была герцогиня, не так ли? И графиня в придачу. Денег у нее далеко не так много, как будет у вас, но кое-что она с ними делает умело. Я порой даю ей советы, как играть на бирже, и, конечно, не поскуплюсь на такие советы для вас.