Он встал, подошел к окну и какое-то время глядел на улицу, по которой сновали торговцы. Из близлежащей кофейни доносился стук чашек и взрывы смеха. Я ошеломленно молчала. Мне казалось, лучшим ответом этому негодяю была бы пощечина, но я не ощущала в себе сейчас сил для доброй драки. Я прекрасно понимала, к чему он клонит, — сейчас, по прошествии стольких лет, когда Тереза доказала ему, что он вполне может быть отцом, в нем проснулся интерес к тем детям, которых я когда-то произвела на свет и которых он тогда бросил. С какой-то целью он настойчиво, нагло, беспардонно лезет в мою семью… вот только с какой?

Клавьер резко повернулся ко мне:

— Собственно, чтобы поставить точку во всех этих мучительных догадках, мне нужно от вас только одно, моя красавица.

— Что же? — выговорила я одними губами, не глядя на него.

— Сколько лет этим девицам? Можете вы назвать дату их рождения? Это много бы для меня прояснило.

Я взглянула на него с недоброй усмешкой.

— Могу ли я назвать дату их рождения? Почему же нет, если я их мать?

— Так назовите ее, — повелительно сказал он. — Сколько им лет? Шесть? Или все же еще пять?

Снова присев рядом со мной, он резко, бесцеремонно взял меня за обе руки:

— Ну-ка, поглядите мне в глаза. Вы же уже все сообразили, правда? Да, ваш давний приятель Клавьер подозревает, что в бретонской глуши уже давно воспитываются его дети. Что вам стоит подтвердить его подозрения? Вы порой слишком спесивы, а раньше и вовсе смотрели на буржуа сверху вниз, но жизнь вас потрепала и теперь даже вы понимаете, что я — не просто один из многих. Я самый богатый человек в Европе, а буду еще богаче… вы должны видеть в этом свою выгоду, разве не так?

Я с силой высвободила свои ладони. Меня переполняла ярость, которую я сдерживала разве что тем, что хотела досконально понять, чего же банкир от меня хочет.

— Вы богатый человек? Тьфу! Да что вы можете мне предложить, кроме подлости? Только подлость и предательство я от вас и видела!

Он откинулся на спинку кресла и взглянул на меня с некоторым уважением.

— Я ожидал услышать от вас именно такой упрек.

Я рассмеялась, глаза мои зло заблестели.

— Ожидали! Но это не удивительно. Вы забрали когда-то все мое имущество. Оно тоже стало частью вашего богатства!

— А помните, — произнес он негромко, — когда-то много лет назад, в Сен-Жермене, в ответ на такие же ваши упреки, я сказал, что могу все вернуть?

— Вы сказали это, чтобы уложить меня в постель, — подтвердила я саркастично, — и ничего пока не вернули!

— Так, может, именно сейчас и наступил подходящий момент?

Тон его был почти вкрадчив. Он снова взял меня за руку, погладил пальцы.

— Бывают в жизни недоразумения и похуже, чем то, что было между нами. Если эти девочки — мои дочери, зачем нам быть врагами? Я всегда протяну вам руку помощи. Причем стану для вас куда лучшей опорой, чем беглый герцог, у которого теперь одна судьба — получать пенсию у английского правительства.

— Вы, кажется, этой пенсией тоже не гнушаетесь? — бросила я яростно, вне себя от того, чтоб он смеет говорить о моем муже так пренебрежительно. — Или Англия уже уволила вас с должности шпиона?

Клавьер нахмурился. Он не выпустил мою руку, но тон его сразу стал грубым:

— Оставьте этот бред! Закройте рот и послушайте, что я вам скажу. В конце концов, ваши титулы гроша ломаного не стоят, а я не просто буржуа, чтоб терпеть вашу идиотскую спесь.

— Да, вы не просто буржуа, вы же самый богатый человек в Европе, — с усмешкой повторила я его слова. — Но, клянусь, вам нечего предложить мне.

— Скажете это после того, как услышите мое предложение. Вилландри, Азэ-ле-Ридо, Юссе — говорят ли вам что-либо такие названия?

— Это названия замков, — сказала я настороженно.