Я рожу тебе детей - Ева Ночь

— Придется, — снова вздохнула я, понимая, что этот человек все равно прорвется и не станет смиренно ожидать, когда у меня появится свободное время.

К слову, он мой постоянный клиент. У него назначено. Но Викентий Вениаминович не тот человек, если ему приспичило. А ему горит. Из-за Вени, полагаю. Потому что Веня — его горячо любимый сын. Наябедничал. Видимо, чары потомственной ведьмы в стопятидесятом колене не сработали. Какая жалость.

— Может, вежливо отшить? Хотя бы на завтра? Там как раз есть куда его втиснуть. Без обеда совсем плохо.

Валера смотрел встревоженно. Очень чуткий внимательный мальчик. Часто понимал меня без слов.

Всем хорош. Но, как и любой человек, не без недостатков. У Валеры был пунктик: без обеда он не работал. И не сказать, что жрал, как конь, но обед — священная корова, которую нельзя отдавать никому, никогда и ни за что.

Поэтому — хоть камни с неба — в обеденный перерыв он вставал со своего рабочего места и удалялся на первый этаж в кафетерий, где кормили вкусно и по карману.

— Боюсь, до завтра Викентий Вениаминович терпеть не станет. Позвони, назначь ему на двенадцать. Думаю, разговор надолго не затянется.

В общем, рабочий день начался, я полностью погрузилась в процесс и даже о Змееве не вспоминала — не до того было.

Ровно в полдень в дверь аккуратно постучали.

Викентий Вениаминович Гороховский появлялся частями. Вначале вплывало объемное пузо, затем появлялись ноги и только потом — все остальное.

Веня — тонкий и звонкий — явно пошел не в отца. Или все еще впереди, но, казалось мне, что и в солидном возрасте он пузом не обзаведется.

— Здравствуйте, Лера Андреевна, — мягко проворковал Викентий Вениаминович. Голос у него — эдакий тонкий тенорок с дрожанием. Нечто козлиное слышалось мне в нем.

Мой клиент и по совместительству Венин отец не спеша расположился в кресле, достал очки в золотой оправе и чинно водрузил их на нос. Смотрел на меня добрым благостным взглядом.

Блеклые глазки, что с трудом виднелись из-под мясистых щек, излучали отеческое радушие к несмышленой мне.

— Я к вам, конечно же, неофициально. Наша встреча не отменяет наших договоренностей, и как пациент я приду к вам в назначенное время.

Он всегда величал себя пациентом, как больной. Может, где-то так же Гороховский себя и ощущал. Приходил сюда, как часы, раз или два в неделю, чтобы получить процедуры. «Мозг проветрить», — как он доверительно сообщал мне каждый раз и уходил вполне довольный сеансами и мной.

Был у него лишь один неудобный пунктик: с самой первой встречи Викентий Вениаминович на все лады расхваливал собственное чадо.

Я подозревала, что не нужны ему ни сеансы психотерапии, ни мои советы. Ему бы сына удачно женить. И почему-то Гороховский решил, что я — неплохая партия для его дражайшего отпрыска.

Немного мезальянс, но можно потерпеть. Зато из хорошей семьи. Отец — подполковник как-никак. Я — умная и красивая, в подходящем возрасте, с хорошей профессией на руках.

«У вас есть великолепная возможность получить хороший старт, — заявил он на втором нашем сеансе. — И не кабинетиком управлять, а очень достойное место возглавлять. Хоть частную практику, а хоть и защититься, получить ученую степень и обосноваться в высшем учебном заведении не просто преподавателем, а отхватить должность».

Соблазнял, короче, как только мог. Вот только я не велась. Речи его голову мне не кружили. Я знала цену всем этим обещаниям. И бесплатное приложение в виде Вени в свою жизнь пускать не собиралась.

Неплохой парень, но не в моем вкусе. Ни внешне, ни внутренне. Мы не сходились даже в мелочах, но я поддерживала с ним отстраненно-вежливые отношения и пыталась объяснить, что не заинтересована, но Веня то ли не догонял, то ли свято верил отцу, что вбивал ему в голову обратное.