Пробуждение - Нефер Митанни

- А с какого момента, позвольте узнать? – спросил генерал и протянул ему чашку чаю. – Надеюсь, не откажитесь составить мне компанию в чаепитии? Думаю, это немного поможет вам взбодрить память.

- Благодарю вас, - Сергей охотно принял протянутую чашку и продолжал с невозмутимым видом: - Едва ли не с самых первых дней моего членства…

- А почему возникали у вас сомнения?

Прежде, чем отвечать на этот вопрос, Петрушевский выдержал паузу. Чай помог ему: отхлёбывая обжигающий сладкий напиток, он имел возможность подумать.Сергей понимал, что ответ должен быть чётким и ясным. Но разве же можно было объяснить причину возникавших у него сомнений несколькими фразами? Тем более, что он и самому себе не нашёл чёткого ответа. Подумав, он всё же отвечал:

- Это сложно объяснить… Во-первых, я понимал, что будучи членом организации, я подвергаю риску свою семью… Жену и сына… Мне с самого начало было ясно, что … они могут остаться без моей поддержки. Во-вторых, я просто сомневался в методах, кои лежали в основе любых действий общества.

- Что вы имеете в виду? – генерал уточнил, внимательно взглянув ему в глаза.

- Понимаете… у нас было много разговоров, споров, но шли годы, а ничего не менялось… И все наши планы были на перспективу, но никто не знал, когда мы сможем их воплотить. Это начинало утомлять… и я начал понимать, что вся организация зиждется на одних лишь спорах и мечтах о будущем. А конкретных действий почти не было…

- Почти? То есть какие-то действия общество всё-таки предпринимало? – Левашов вновь что-то отметил в бумагах.

- Да, - кивнул Сергей и продолжал вполне охотно: - Мы беседовали с солдатами… Потом писались программые документы, которые, однако, дальше бумаги не продвинулись…

- Вы сейчас говорите о так называемой «Русской правде» полковника Пестеля и «Конституции» капитана Муравьёва?

- Да, совершенно верно.

- И вас они не устраивали?

- Нет, дело не в этих программах, хотя и по ним я соглашался не со всем… Мне хотелось действий, воплотить хоть малую часть из того, что декларировали, а действий не было… Мы погрязли в спорах… И я понимал, что чем дольше мы будем спорить, тем меньше согласия меж нами будет… Всё выливалось в демагогию… А воз, который мы решились вести, с места не сдвигался…

- А каково ваше отношение к планам цареубийства? – генерал задал едва ли не главный вопрос, волновавший его как следователя.

- Отрицательное! – не раздумывая ответил Сергей. – И я не единожды высказывал своё резкое неприятие этого предложения.

- Почему? – усмешка тронула губы генерала.

- Я – христианин, православный. Моё убеждение - нельзя построить, пролив кровь.

- Но ведь и многие ваши сотоварищи, тоже крещённые, однако они выступали именно за физическое устранение не только самого Государя, но и всей фамилии.

- Ваше превосходительство, я могу отвечать только за себя, за свои собственные убеждения и поступки… Цареубийство вызывало моё противление, я решительно высказывался против того… И это, в числе прочих факторов, усиливало мои сомнения в целесообразности моего дальнейшего членства в Обществе.

В тот день он долго отвечал на вопросы генерала, стараясь как можно более точно описать свою роли в обществе, свою позицию. У него возникло убеждение, что это ему удалось.

Вернувшись в камеру, он устало опустился на узкую тюремную кровать, накинул на плечи шаль, вдыхая лёгкий ромашковый аромат волос жены. Анна передала ему эту тёплую вещь вместо с маленьким портретом, на котором она была изображена с сыном. Акварель была сделана совсем недавно, художнику удалось достаточно живо передать черты Анны и Сашуньки.

Портрет работы Elenawatson. При создании использован исходник - П.Соколов "Портрет княгини М.Н.Волконской с сыном Николаем,1826"