Тихий шепот - Нева Олтедж

Не отрывая глаз от раны, я поднимаю четыре пальца, бросаю окровавленный компресс в раковину и беру новый. В молодости Анджело вел себя как дурак, постоянно ввязывался в драки, поэтому я имею большой опыт борьбы с последствиями его идиотского поведения.

Повторив процедуру очистки несколько раз, я беру иглу и начинаю искать обезболивающий спрей среди вещей на стойке, но не могу его найти. Я поднимаю глаза и вижу, что Михаил наблюдает за мной. Черт, как объяснить. Я имитирую движение распыления и указываю на его рану.

— Зашивай без него. Больше двух швов не понадобится.

Он не может быть серьезным.

— Просто зашей. — Он кивает. — Я хорошо переношу боль.

Я смотрю вниз на его руку, рассматривая множество шрамов. Да, вероятно, так и есть. Глубоко вздохнув, сжимаю кожу с каждой стороны пореза и начинаю накладывать первый шов. Михаил даже не вздрагивает, когда игла прокалывает его кожу. Это тревожно. Закончив накладывать швы, я кладу чистый бинт на порез и перевязываю предплечье.

На лице, чуть выше скулы, я почувствовала лёгкое прикосновение. Недолго лишь мгновение, а затем он убирает палец.

— Спасибо, solnyshko, — говорит он и выходит из кухни.

* * *

Я достаю мясную запеканку из духовки, ставлю ее на стойку и смотрю в сторону спальни Михаила. Он зашел в комнату после того, как его подлатала, и с тех пор не выходил. Наверное, спит. Где он пропадал всю ночь? Откуда у него ножевая рана? И что случилось с его рукой до этого, что оставило эти шрамы? Когда дело касается моего мужа, у меня длинный список вопросов и ноль ответов. Неужели так будет всегда?

Открывается входная дверь, и Лена, смеясь, вбегает внутрь, а за ней Сиси. Она разбудит Михаила. Я хватаю телефон со стойки, бросаюсь к Лене, которая сидит на полу, снимая обувь, и приседаю перед ней. Я беру ее за руку, и она поднимает голову, улыбаясь.

— Бьянка, Бьянка, у меня новый рисунок. Хочешь посмотреть?

Я прикладываю палец к губам и указываю на спальню Михаила. Когда она оглядывается и возвращается ко мне, я прикладываю ладони к щеке, чтобы изобразить позу спящего.

— Бьянка ты хочешь спать?

Я вздыхаю. Общаться с маленьким ребенком будет сложно без возможности говорить, а она слишком мала, чтобы читать. Взяв с пола свой телефон, я набираю сообщение и отдаю его Сиси, которая стоит рядом и наблюдает за моим общением с Леной. Она поднимает глаза от экрана и кивает, на ее лице видно удивление.

— Папа спит, Лена. Нам нужно вести себя тихо.

— Хорошо, — шепчет Лена.

— Бьянка приготовила обед. Она сказала, что если ты будешь вести себя тихо и съешь свою порцию, она научит тебя танцевать балет.

— Да! Да, Бьянка. Я буду вести себя тихо. Ты правда научишь меня балету?

Я улыбаюсь и киваю, затем снова прикладываю палец к губам.

— Пойдем, Лена. — Сиси берет ее за руку. — Пойдем переоденемся, мы же не хотим испачкать едой твое красивое платье.

Пока Сиси помогает Лене переодеться, я накрываю на стол для нас троих и привожу в порядок беспорядок, который я устроил на кухне во время приготовления обеда. Через несколько минут Сиси возвращает Лену, и мы втроем садимся кушать. Во время еды нам приходится напоминать Лене еще как минимум пять раз, чтобы она вела себя тихо. Когда я наблюдаю за Сиси и Леной, кажется, что они очень хорошо ладят. У меня возникает вопрос, и я беру свой телефон, набираю текст, затем показываю Сиси экран.

— Я работаю у Михаила с тех пор, как Лена была младенцем, — отвечает она. — Он нанял меня, когда ей было две недели.

Мои глаза округляются. Как Михаил справлялся с таким маленьким ребенком в одиночку? Сиси не могла находиться рядом с ним двадцать четыре часа в сутки. Я беру телефон и набираю еще один вопрос, затем передаю его Сиси.