Ты и Я - Сводные - Ники Сью (2021)

Когда с Саши сошли три литра пота, и открылось второе дыхание, бабушка сообщила, что они прибыли в пункт конечного назначения. Жила незнакомая женщина в маленьком ветхом домике. Крыша едва земли не касалась, а облезлые ворота с зеленой краской, стояли настолько неустойчиво, что вот при малейшем сильном ветре, точно могли бы рухнуть.

— Ой, какая береза красивая! — воскликнула вдруг Даша, будто не замечая сарая, вернее сараев, потому что тут один крыше другого был.

— Да, ее еще мой муж покойный сажал. Уж двадцать лет прошло с тех пор, а она вон какая вымахала! — похвасталась бабушка, и на морщинистом лице появилась улыбка. Беляев тоже перевел взгляд на эту самую березу. Высокая с яркой листвой и толстым стеблем, она здесь смотрелась настолько необычно, что и слов не подобрать. Но в одном Лисицына была права, дерево красивое. А ведь если бы девчонка про него не сказала, вряд бы Саша вообще заострил на нем внимание.

— Сынок, давай-ка, — женщина подхватила тачку с картоном и каким-то удивительным образом быстренько затолкала ее во двор, к дверям ветхой избушки. Затем и вовсе скрылась за дверью дома, оставив молодых наедине.

— Вот же поразительно, — подала голос Лисицына, все еще рассматривая дерево. — Человека уже и нет, а его труды до сих пор радуют глаз.

— Думаешь, что старческие басни про посадить дерево, построить дом, вырастить сына имеют философский смысл? — Саша подошел чуть ближе к девчонке, глянул в ее сторону и подумал, что все же она странная. А еще более странный он: вместо посиделок в красивом баре с какой-нибудь блондинкой, он тут играет в отважного героя. И все для кого? Для какой-то невзрачной серой мышки. Кому скажешь, не поверят.

— Во всем есть подтекст. Как в песне у Басты, помнишь? Когда меня не станет, я буду петь голосами моих детей. Да и дерево, оно же живет вон сколько! И дома… они вообще веками могут стоять. И кто-то будет благодарить тебя, вспоминать о тебе. Это же так… — Лисицына вдруг повернула голову, и именно в этот момент подул легкий осенний ветерок. Ее волосы, завязанные в конский хвост, кружили из стороны в сторону, а на лице появилась улыбка. — Здорово, скажи?

— Угу, — кивнул Сашка и сам не понял почему он вдруг смутился. Отвернулся даже. Заморгал быстро, вдохнул глубоко. Какая-то глупость несусветная произошла. Видимо помутнее рассудка. Усталость брала вверх не иначе.

— Детки, — бабуля, как нельзя вовремя, вернулась обратно. И не с пустыми руками, а с пирожками. Большими, поджаристыми такими, которые можно попробовать только у бабушек. Такие, которых Беляев никогда не пробовал. Нет, у них дома готовилась едва, прислугой, естественно. Но пирожки не делали. Мать считала, что это вредно и приносит лишние килограммы. — Ну-ка, угощайтесь. Чем богаты так сказать, тем и рады.

— Ой, что вы! Не стоило! — замахала Даша, скромно припустив ресницы. Но женщина была неуклонна, заставила взять. Саша несколько минут оглядывал сдобу, и под одним углом, и под другим. Потом взглянул на Лисицыну, и когда заметил, как он откусила кусочек, тоже решился попробовать. Пирожок оказался вкусным. Тесто таяло во рту: слегка сладковатое, а капуста внутри с легкой горчинкой. Идеальное сочетание.

— Ух ты, вкусно как! — не удержался от похвалы Беляев. Хотя ему такие вещи были несвойственны. Он лишний раз в ресторане спасибо не скажет, дома прислуге не улыбнется, а здесь, смотря на эту милую бабушку, почему-то захотелось озвучить.

— Ой, скажешь тоже, — отмахнулась женщина, но по лицу было видно, как ей приятно слышать лестные слова о своей стряпне.

За пару минут Сашка умял два пирожка. Правда, потом понял, что их всего было три, и как-то уж не очень правильно по отношению к Даше это. Но девчонка, заприметив, такой аппетит Беляева, отломила от своей сдобы половинку и протянула зачем-то.

— В смысле?

— Бери, ты устал больше всех. А я все равно не голодная. Давай же. Не скромничай. Скромность мальчишек не украшает так-то!