Ты и Я - Сводные - Ники Сью (2021)

Оказавшись на балконе, хотя это больше походило на лоджию, я планировал оставить Лисицыну и сходить на кухню за водой. Однако она вновь взмолилась не оставлять ее. Ну не сволочь же я. Даже если ненавижу Дашу, даже если хочу, чтобы она с мамашей поскорей свалила восвояси, сейчас просто не могу оттолкнуть. Все нутро противится. Если человек нуждается в помощи, пусть и не самый любимый, не самый приятный, я все равно помогу. Такая уж натура. От самого себя не сбежишь.

На балконе было не особо светло. В соседних квартирах огоньков тоже не наблюдалось, значит не мы одни такие. Я открыл окно, и теплый осенний ветерок ворвался в узкое пространство, позволяя, насытится кислородом.

Решил сесть на пол и Дашку потянул за собой. Она покорно опустилась рядом, коснувшись своим плечом моего.

Поразительная картина, и слов-то нет описать. Вечер, темная комната и мы с Лисицыной сидим, держась за руки. Она смотрит перед собой, а я на нее. Она едва дышит, и мне почему-то дышать тяжело. На языке столько вопросов, но задать ни один не решаюсь. Ладно, посидим так немного, потом свет включат, и разойдемся по разным комнатам. Только бы она дрожать перестала, и слезы на лицо не скатывались. Остальное уже не имеет значение, если честно.

— Т-ты ведь… не уйдешь? — разрывает тишину голос Дашки. Мне требуется больших усилий, чтобы вообще разобрать ее реплику. Говорит так тихо, почти шепотом.

— Пока ты не успокоишься, не уйду.

— Только маме не говори, пожалуйста? — кажется, она всхлипывает. Но освещение от телефонного фонарика такое тусклое, да и лежит он далеко, просто не дает тьме поглотить помещение до конца.

— Почему?

— Она думает, что все давно в прошлом.

— Ты боишься темноты? — вопрос с языка слетает быстрей, чем я успеваю подумать, а надо мне ли знать эту подробность жизни едва знакомого человека.

— Звуков в темноте, голоса… — Дашка поворачивает голову и смотрит на меня из-под густых ресниц. Вроде и тускло, вроде и видимость почти нулевая, а меня пробирает от ее взгляда. Там отчетливо, большими буквами, читается страх. А еще мольба, как у невинного и бездыханного животного. Сглатываю ком, который затесался в горле. Откидываю дурные мысли, и тут Лисицына вдруг подает голос.

— Мне было шесть. Знаешь, дети очень доверчивые. А он был таким набожным.

— Что… — хрипит мой голос, но девчонка будто пропускает мимо реплику. Смотрит так внимательно в мои глаза, словно ищет там, ищет надежду, ищет спасательный круг. Снова сглатываю.

— Он часто играл с детками, конфеты раздавал. Его все родители любили. Добрый дядечка, который помолится за вашего малыша. В тот день было солнечно, и я вышла во двор к девочкам. А их не было. Зато был он. Улыбнулся и протянул конфету. Предложил поиграть с ним… — Дашка замолкает, делая глубокий вдох. Ее зрачки слегка расширяются, и теперь уже, кажется, она смотрит не на меня. Будто погрузилась в свои воспоминания.

— Я знала, это хороший дядя. И все родители знали, что он хороший. В церковь ходил. Собирал деток у себя. Подарки мастерил им. Шутил и играл. Поэтому пошла с ним, не задумываясь. А он… он завел меня в комнату без окон, закрыл дверь и потушил свет.

— Твою мать… — сорвалось у меня. В груди защипало, так если бы два крюка воткнули и подвесили к стенке. А в животе словно ледяная яма образовалась, куда бухнуло сердце и замерло в диком оцепенении.

— Сел рядом… Я хотела уйти, пыталась. Но он сказал, что, если я не буду паинькой, будет больно мне и… маме.

— Даша, не надо, не мучай себя, — не зная, что и сказать, выдал первую и единственную фразу. Хотя внутри бушевала ярость. Она ведь была ребенком. А этот урод… Потом я оборвал себя, пытаясь в глазах девчонки разглядеть ответ на самый главный вопрос. Ее тело дрожало, а на лице ни капли эмоций. Будто их похоронили. И мне до одури захотелось найти конченного извращенца и разбить его голову об асфальт, бить до самого мяса, пока мозги не разлетаться в разные стороны.