— Ты правда думал, что под кроватью живет Бугимен? — Лисицына чуть приподняла голову, но все также продолжала лежать на моих ногах, словно на мягкой подушке.

— А почему нет? — удивленно спрашиваю, всматриваясь в ее красные, и распухшие глаза от слез. Ну ребенок, ей Богу.

— И что было, когда ты пошел за настойкой?

— Ну точно! Иду я значит, а на улице темно, хоть глаза выколи и ни души главное. Хотя в деревне такое редкость. Детвора обычно бегает до самой полуночи. А тут никого. Еще и после просмотра всяких ужастиков, каждый шорох мне казался чем-то ужасающим. У меня аж шея заболела, до того я оглядывался часто. И вдруг слышу звук от колес. Обрадовался, но стоило только повернуть голову, как меня всего перекосило.

— Почему? — Дашка поднялась всем телом и на ее бледном лице появилось подобие улыбки. Наклонилась чуть ближе ко мне, будто рассмотреть что-то пыталась. Я даже выгнул шею вбок, до того она оказалась близко. А ей ничего, и не смущается вовсе, и ресницами так забавно хлопает.

— Потому что тачка была один в один как в Джиперс Криперс, огромный такой грузовик, мощный и ржавый, трындец короче.

— Кто такой Джипр…

— Ты не знаешь? Серьезно? Чем ты занималась в детстве?

— В веревочку играла, — не теряясь, отвечает Лисицына. Замечаю, что руки у девчонки уже не дрожат, да и взгляд отрезвел. В себя пришла, значит, ход с байками из прошлого попал в яблочко.

— Неизвестное существо, убивающее людей на протяжении 23-х дней весны и впадающее после этого в спячку на 23 года. Короче я так испугался, так фантазия меня подвела, ну ребенок, что взять… В итоге летел, аж пятки сверкали. Упал три раза, разбил коленку, нос и локоть. А когда переступил порог соседа, сказал, что домой не пойду. Буду у них до утра. Во дед тогда меня стебал. А потом отвел в секцию самбо, и после лета отцу наказал пристроить куда-нибудь, если он не хочет, чтобы малец вырос размазней.

— О! — воскликнула Дашка, когда комната неожиданно залилась светом. Лицо ее озарилось, и вообще сложилось впечатление, будто она выдохнула. Я тоже припустил плечи расслаблено. Однако магия темноты рассеялась, и мы быстренько поднялись с пола. Сидеть на балконе больше не было смысла, как и находиться рядом друг с другом. Мое богатырское плечо, а может и жилетка, не нужны, и сам я вспомнил вдруг о забытых чувствах неприязни.

— Илья, — повернулась вновь Даша, и мне то ли показалось, то ли ее скулы слегка порозовели.

— М?

— Спасибо большое, пребольшое! Я… и не знаю, чтобы без тебя… что без тебя…

— Да ерунда, — отмахнулся, хотя признаюсь, было приятно. Такая искренняя благодарность в наши дни редкость. А у Лисицыной она шла из души, из самого сердца. Это читалось в ее глазах, в голосе, в скованных движениях.

— Это может нагло с моей стороны, но ты не мог бы сохранить мой секрет? Пожалуйста?

— Без проблем, — кивнул без раздумий я. Если бы еще вчера мне сказали, что я узнаю большую тайну своей сводной сестры, то в голове уже созрел бы план мести. Однако сейчас я отчетливо понимал, что больше никаких подлянок делать не буду. Да, может у меня и нет симпатии к этой девчонке, может мы и не станем никогда родственниками с большой буквы, но мирно сосуществовать вполне возможно. Тем более у нее из меня хватает неприятных следов на теле.

— Спасибо! Правда! Большое спасибо! А… а хочешь… может… чаю?

— Нет, мне вообще-то идти надо. Мы с Дыней договорились встретиться. Он меня уже заждался, наверное. Ты ведь справишься одна?

— К-конечно, извини, что задержала.

Дальше разговор у нас не сложился. Я пошел в свою комнату, а Лисицына в свою. Минут десять я еще подождал, мало ли опять свет бахнут. Потом переоделся, и уже возле порога крикнул зачем-то:

— Я пошел, если что звони!