Рождественский пирог - Лора Локингтон

— Джики, прекрати! — сказала я, искренне сожалея, что он не милый пушистый котенок, а обезьяна неизвестной породы с отвратными манерами.

Алекс рассмеялся:

— Полагаю, ты везешь его в обезьяний питомник, что неподалеку от нас?

— Да, нас там ждут в четверг, после Дня подарков[8]. Дэйви пообещал отвезти нас туда на машине.

— Знаешь, когда я был подростком, подрабатывал там на каникулах. Охоту общаться с дикими животными отбило на всю жизнь. Они еще и морским котикам, что застревают на берегу, помогают. Все это очень благородно, без сомнения. Но сами работники — старые вонючие хиппи. Даже когда мне было пятнадцать, я считал их настоящими отщепенцами. Господи, как же давно это было…

Я понадеялась, что вот сейчас он и расскажет о себе, но его мысли, как оказалось, шли совсем в другом направлении.

— Я всегда стараюсь приехать домой на Рождество, если это возможно. Встречать Рождество за границей слишком уныло, правда? А ты от своих, как я понял, стараешься держаться подальше?

Я молча кивнула. На Рождество я ни разу не выезжала дальше Суффолка.

Алекс посмотрел на семейство, что сидело рядом с нами, и выразительно подмигнул.

— Однажды я провел Рождество в Фукете. Чуть не покончил с собой. Сочетание жары, комаров и развратных девиц меня подкосило. И все это вкупе с наркотой очень, очень плохого качества. Едва копыта не откинул.

Господи, семейство, что сидело напротив нас, чуть с кресел не попадало — так усиленно они прислушивались к нашей беседе.

— Да, — продолжал Алекс, явно потешаясь над дружно подслушивающим семейством. — Травка, конечно, была крепкая, только меня потом три дня поносило не переставая. Или эти чертовы тигровые креветки оказались тухлыми. Мой приятель сказал, что от поноса отлично помогает опиум, так что потом у меня случился жуткий запор, ну что я тебе рассказываю…

Опиум ассоциировался у меня только с духами, от которых всегда болит голова. Но я попыталась изобразить знатока и еще раз неопределенно кивнула. В поезде было очень тихо. Несомненно, весь вагон слышал последнюю часть разговора и наверняка принял нас за старых наркоманов. Я заерзала.

— Конечно, чтобы достать опиатов, нужно было вернуться в Бангкок. Трястись семь часов в поезде, страдая от поноса, просто ужасно, поверь… Неудивительно, что тайцы едят только правой рукой — в их вонючих туалетах нет бумаги!

Глава семейства слегка покраснел, а мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Алекс снова подмигнул.

— А однажды Рождество застало меня в Амстердаме. Я почти весь день провел в кофешопе, забивая косяк за косяком, а потом решил присоединиться к толпе и покататься на коньках по замерзшим каналам. Знаешь ведь, какая там травка — враз прошибает. Я так обкурился, что и не заметил, как кое-что себе отморозил. Помню только, что очнулся в больнице, а какая-то симпатичная сестричка бинтует мои причиндалы! Представляешь, он у меня чуть не отпал! Уж конечно, с тех пор коньки меня надеть не заставишь… Но если честно, я и так практически все время проводил на улице красных фонарей, так что на другие развлечения времени не оставалось. Если ты уже успел побывать в Доме Анны[9] и смахнуть подступившую слезу, что там еще делать? Только и остается — трава да шлюхи, так что…

Поезд тронулся. В вагоне раздались овации, которые тут же сменились стонами, поскольку поезд снова встал. Я подумала, что надо бы сменить тему, а то у папаши почтенного семейства того и гляди случится сердечный приступ. Я понимала, что Алекс его поддразнивает, но розыгрыш зашел слишком далеко. Часы показывали, что мы стоим уже час. Если бы Алекс не вышвырнул свой телефон в окно, мы могли бы позвонить Дэйви и сообщить, что опаздываем.

Похоже, Алекс прочитал мои мысли, потому что вдруг встал и сказал:

— Извините, телефона ни у кого не найдется?