Рождественский пирог - Лора Локингтон

Это был огромный зал со сводами и галереей менестрелей. И зал этот был до отказа забит всевозможными предметами, мебелью и прочим… барахлом. Стены густо увешаны картинами с сюжетами классическими (турки с саблями, овладевающие пленными красавицами; окровавленные фазаны, свисающие вниз головой из чаши с виноградом; влюбленные в эротических позах; греческие боги, заигрывающие со смертными) и современными (гигантские женщины с тремя глазами; флуоресцентные цвета поп-арта, расплывчатые импрессионисты и копия, как я предположила, известной работы Пикассо). Остальное пространство занимали иконы, зеркала, чучела животных в стеклянных витринах, всевозможные религиозные атрибуты, лепные карнизы, осколки колонн, канделябры, погребальные урны, фрагменты витражей и модели аэропланов. Определить цвет стен я не смогла, поскольку их просто не было видно. Окна закрывали шторы яркого изумрудного оттенка.

На полу, выложенном черно-белой плиткой и покрытом персидскими коврами, овечьими шкурами и одной весьма потрепанной тигровой, тоже невозможно было отыскать ни дюйма свободного пространства. Огромная деревянная готическая купель для святой воды стояла в центре помещения, из нее торчали ветки и зеленый тростник. Арфа с порванными струнами и викторианская статуя лошади, явно похищенная с карусели, примостились рядом с роялем, обмотанным блестящей шалью и уставленным фотографиями в рамочках. Многочисленные пустые старомодные сифоны для газированной воды стройными рядами выстроились на антикварных столиках вдоль стен.

Я крепче прижала к себе Джики и двинулась дальше, так и не закрыв рот. Чувство было такое, слово я попала в пещеру Али-бабы (я бы ничуть не удивилась, окажись тут открытый сундук со старинными золотыми дублонами и прочими сокровищами). Или в лавку древностей, владелец которой не в состоянии расстаться хоть с одной из своих вещей.

Я услышала, как Алекс благодарит Тома, и повернулась, чтобы тоже сказать спасибо. Они пялились на меня, растянув рот до ушей.

— В первый раз тута завсегда с ног сшибает. Првыкнешь, дргуша.

И Том, махнув рукой на прощанье, укатил прочь.

За себя я ручаться не стала бы. Чтобы привыкнуть к такому, потребуется уйма времени. Безумие какое-то, а не интерьер. Даже трудно представить остальные комнаты. Я встряхнулась и прокричала вдогонку Тому:

— Счастливого Рождества!

— Скажи Димелзе, что я скоро навещу ее и детей, — крикнул Алекс.

— Господи, Алекс, да тут просто…

— Знаю, знаю. Стоит мне войти в этот дом, как я мигом вспоминаю, что до смерти люблю это место. Ладно, давай-ка поближе к камину. Может, ты еще не заметила, но тут дикий колотун. — Алекс потянул меня к тлеющим поленьям в конце зала.

Вообще-то я заметила. Просто удивительно, что в доме может быть так холодно. Ей-богу, внутри было даже холоднее, чем снаружи, от дыхания к потолку поднимались облачка пара. Я придвинулась к огню, но тепла от него было не больше, чем от спички в морозилке. Я еще раз оглядела зал — здесь явно не хватало батарей. Жалко, что Джесси не купила мне комплект термобелья или хотя бы грелку.

В дальнем конце зала высилась гигантская елка, увешанная, как оказалось, кухонной утварью — всевозможными терками, венчиками, деревянными ложками, между которыми вилась яркая электрическая гирлянда. Под елкой грудились подарки, завернутые в газетную бумагу. Просиженный диван с целой армией вышитых подушек и бархатных накидок стоял перед огромным резным сервантом, уставленным гранеными графинами.

Алекс направился к серванту.

— Рекомендую выпить бренди, чтобы согреться. Наверное, поэтому я и пью так много — рефлекс, выработанный в этом вечном холоде. — Он протянул мне бокал. — Пей скорей и пошли на кухню. Там теплее и наверняка найдется что-нибудь поесть.