Я вспомнила кухню моей матери в Ипсвиче, с ее белоснежной плитой, едой, аккуратно завернутой в пищевую пленку, стерильно чистым полом, и улыбнулась. Да, тут намного интересней. Правда, я клятвенно пообещала себе никогда не есть то, что упало на пол в этой кухне. Алекс смотрел на меня и тоже улыбался.

— Это наверняка не похоже на то, к чему ты привыкла?

Я энергично кивнула, сгорая от желания сказать ему, как мне все тут нравится, но слишком уж переполняли меня впечатления и эмоции. Думаю, он догадался, потому что понимающе подмигнул и подошел к заляпанному старинному зеркалу, к которому была приклеена бумажка.

— Здесь мы оставляем друг другу послания. Посмотрим, что нам написал Дэйви.

Привет, Алекс, привет, Поппи.

Как славно, что вы встретились в поезде (Алекс неприлично хохотнул, положил руку мне на плечо и получил грозное стрекочущее предупреждение от Джики). Нам всем пришлось пойти в Труро, а потом к епископу — пропустить по рюмочке его отвратительного хереса и отведать как всегда недожаренных пирожков.

Пожалуйста, покажи Поппи ее комнату. Мама решила, что ей понравится китайская комната, но, ради бога, дай ей грелку. Традиционный пирог для вас обоих в духовке. Мы наверняка вернемся поздно.

Папа за рулем, так что пожелайте нам выжить!

Дэйви.

Внизу имелась приписка от Джокасты с приветствиями и напоминанием насчет двери — не забудьте закрыть.

Алекс решил, что нам лучше поесть на кухне, и освободил на столе место, просто смахнув часть барахла на пол. Он громыхал ящиками, доставая ножи и вилки, а я тем временем осмотрелась.

— Необычный у вас дом, да? — начала я, не в силах подобрать нужные слова.

Придерживая Джики, я подобрала сброшенные Алексом вещи и сложила белье и книги на один из многочисленных стульев, расставленных вокруг стола. На полу что-то блеснуло. Оказалось, кольцо с бриллиантом.

— Ого! — воскликнул Алекс. — Джокаста наверняка уже с ног сбилась, разыскивая свое колечко. Молодчина. Тебе в этой семье обеспечен успех!

Я внимательно рассмотрела свою находку. Крупный бриллиант крепился на кольце белого золота двумя лапками. На внутренней стороне было что-то выгравировано, и, поднеся кольцо к свече, я попыталась разобрать надпись.

— Draco custodiet aurum irreptum, — прочитала я, безбожно коверкая латинские слова, и вопросительно взглянула на Алекса, требуя перевода.

— «Дракон стережет золотые сокровища». — Он рассмеялся. — Это девиз семьи, разве ты не знала? Не волнуйся, на самом деле мы все нормальные. Честное слово.

В этом я сильно сомневалась, но промолчала. Если эта семейка нормальная, то я — Мерилин Монро.

Он обернул руки кухонным полотенцем, открыл одну из многочисленных духовок и достал блюдо. Затем сунул мне лопатку со словами:

— Ты раскладывай пирог, а я открою вино.

Я застыла с лопаткой в руке. Это был самый странный пирог из всех, что мне доводилось видеть. Из теста торчали розоватые рыбьи головы с выпученными глазами и хвосты с чешуей.

— Алекс, что это? — нервно спросила я.

— Что?

— Пирог, из чего он? Оттуда торчат целые рыбины, — в страхе произнесла я.

— А, это «пирог с удивленными глазами». У нас всегда подают его на ужин в сочельник. Рыбы удивленно глядят на звезды, потому он так и называется. На самом деле он не так ужасен, как кажется на первый взгляд.

Я осторожно потыкала пирог лопаткой и положила себе крохотную порцию. Слава богу, под корочкой рыба оказалась чищеная и порезанная на кусочки, а головы и хвосты служили только для украшения.

Попробовав, я была приятно удивлена. Картофель, брюкву, лук и рыбу прекрасно оттеняли сметана и петрушка, но смотреть на рыбьи головы я все равно не решалась.

— Этот пирог — дань уважения голодным детям из Маусхоула. Старый рыбак, Том Бокок, вышел в море в самый страшный шторм. Это случилось двадцать третьего декабря…