Рождественский пирог - Лора Локингтон

— Боже, ну и холод. Мы же замерзнем, когда полезем на Терракотового Вилли. У тебя есть подходящие ботинки? Предупреждаю сразу, врать и отнекиваться бесполезно, от этого похода тебе не отвертеться. Мама, конечно, выдаст тебе какой-нибудь тулуп. — Тут он заметил, что я смотрю на журнал, покраснел и ногой задвинул его под кровать. — Я тебе все объясню…

Но в эту минуту раздался стук, дверь открылась, и в комнату вошел Эдвард в твидовом костюме и с фляжкой в руках.

— Доброе утро всем! — прогремел он. — Ну, как дела у бедной макаки? Лучше? Прекрасно. Алекс уже готов, Табиту и Джокасту я разбудил, так что через полчаса выходим. Договорились?

Мы с Дэйви кивнули, изобразив вялое подобие энтузиазма.

Похоже, Эдвард из жизнерадостных жаворонков. Чего нельзя сказать о Дэйви, который хоть и любил своего отца, но с куда бо́льшим удовольствием провел бы утро, наслаждаясь домашним уютом, а не карабкаясь по мерзлым торфяникам и каменистым склонам.

Вскоре объявился и Алекс, с явными признаками похмелья на физиономии и огромной кружкой кофе в руках.

— Надеюсь, вы спали лучше, чем я, — просипел он и хмуро посмотрел на меня. — Этот ублюдок Патрик к тебе не приставал?

— Еще чего, — с достоинством ответила я.

Алекс презрительно хмыкнул и отвернулся.

Да что там у них произошло с этим ветеринаром? Или тут какая-то тайна, или Алекс на меня злится. Хотелось бы верить, что я ни при чем.

— Пожалуй, сегодня поход на Терракотового Вилли будет чересчур бодрящим, лучше заранее приготовиться к холодному приему, — пошутил Дэйви.

Алекс застонал.

— Знаю. Папа уже шурует в кухне, заливая во фляжку абрикосовый бренди. Та еще прогулочка… Кстати, как себя чувствует Джики? Если ему все еще нездоровится, мы могли бы по очереди подежурить у его ложа, — с надеждой в голосе добавил он.

Сообразив, что таким образом Алекс пытается меня приободрить, я благодарно улыбнулась в ответ.

— Прочь нечестивые мысли! Мы все идем на болота, больше того, нам придется изображать радость, — продолжал стращать Дэйви.

Я вернулась к себе, натянула еще один джемпер и убедилась, что с Джики все в порядке. Мне не давала покоя мысль о журнале в комнате Дэйви. Как он туда попал? На Дэйви это так не похоже… И что за странные взгляды и повышенное внимание к моей персоне? И с чего бы это ему одаривать меня жемчугами? Загадочно все это. Может, он дома всегда такой?

Я вышла в коридор, услышав, как Джокаста зовет меня. Заглянула в ее комнату и ошарашенно завертела головой. Ну и хаос. В центре стоял мольберт, напротив окна расположился стол с рулоном шелка для росписи и меловыми и угольными эскизами. С люстры и всех прочих светильников свисали шляпки, бусы, ленты, весь пол усеян кистями и тюбиками с краской. На стульях навалены холсты. Одну из стен почти полностью занимал огромный семейный портрет. В камине пылал огонь.

— Как я рада, что Джики пошел на поправку! — крикнула Джокаста из ванной. Ее голос заглушал звук льющейся воды. — Думаю, мы можем его оставить одного. Если хочешь, мы его проведаем перед тем, как пойти в Пэдстоу.

Дэйви мне рассказывал, что после похода на торфяники они обычно топают еще и в Пэдстоу — любоваться морем, наливаться пивом в пабах и слушать, как местные жители поют жуткие песни, раскрасив лица сапожной ваксой. Да уж, с этими ребятами я уже ничему не удивлюсь.

Я посмотрела на портрет на стене. Джокаста сидит в кресле, держа на руках двух младенцев. Рядом, положив руку ей на плечо, стоит Эдвард. Дэйви, лет четырех или пяти, жмется к отцу, а маленький Алекс привалился к подлокотнику кресла.

Два младенца? А кто второй?

Джокаста, все еще в своей красной ночной рубашке, вышла из ванной и увидела, что я рассматриваю картину. Она вздохнула:

— Да, знаю, о чем ты думаешь. У Табиты была сестра, Пандора. Она умерла, когда ей было десять месяцев. Бедняжка. Я иногда думаю, что, может быть…

В комнату ворвался Эдвард: