Рождественский пирог - Лора Локингтон

Пока готовится курица, я решила обследовать дом. В гостиной не обнаружилось ничего любопытного, кроме безвкусного зеленого ковра и нескольких рождественских открыток от благодарных пациентов. Прихватив корзинку с Джики, я поднялась на второй этаж и после недолгих раздумий заключила, что гостевая комната — та, где кровать односпальная и где не валяются грязные носки. Может, Патрик прав и мне нужно поспать? Похмелье немного отступило, но вместо него навалилась слабость. Я выпустила Джики из корзины и, не раздеваясь, легла на постель.

Проснулась я от лая и, не сразу сообразив, где нахожусь, какое-то время растерянно озиралась.

Снизу донесся голос Патрика:

— Поппи, не пугайся, это я! А что это так вкусно пахнет?

— Жаркое, — сонно отозвалась я.

— Класс! Может, переедешь ко мне насовсем?

Признаюсь, это было лучшее предложение за последние дни, и меня оно весьма взбодрило. Крикнув, что спущусь через десять минут, я слезла с кровати, отыскала ванную, умылась холодной водой и причесалась. Я старалась изо всех сил не замечать грязи на ванне и следов зубной пасты на зеркале. Почему, подумала я, несмотря на то что «Аббатство» выглядит гораздо запущеннее, чем дом Патрика, там я совершенно не обращала внимания на грязь? Может, я снобка? Замок такой величественный, и неаккуратность его обитателей придает ему лишь своеобразный шарм? А здесь грязь — это всего лишь грязь. Господи, надеюсь, я не превращусь в подобие Клавдии и не стану хозяйничать здесь с хлоркой. Но в эту ванну я просто не смогу забраться, пока не отчищу ее. При этом я с удовольствием мылась в антикварной медной ванне, явно не отличавшейся чистотой. А может, я настолько влюбилась в Стентонов, что просто не замечала тамошней грязи? А вот с Патриком я хоть и целовалась, но мыться в его грязной ванне не хочется.

— Поппи, ты где?

Да тут, про грязь размышляю. И еще думаю, что хоть ты и симпатичный, но переспать с тобой я не смогу. Господи, неужели я влипла в очередную историю?

— Уже иду!

Я вернулась в спальню. За окном уже сгущались сумерки. Я вгляделась в темноту, надеясь обнаружить какие-нибудь признаки оттепели. Как же.

Спускаясь вниз, я раздумывала, не истолковал ли Патрик превратно мой визит. Порог кухни я переступила с нервной улыбкой. Патрик кормил собак, он весело меня приветствовал.

— Удалось вздремнуть? Это хорошо. А Джики как? Я поставил вариться картошку, что будем с ней делать?

Слава богу, к флирту он вроде сегодня не склонен.

— Может, пюре? Как прошел день? Я до сих пор не очень хорошо себя чувствую, хотя и проспала день напролет, а ты и на секунду глаз не сомкнул. Представляю, как ты устал! — сказала я, вытаскивая тарелки.

За едой Патрик в деталях поведал о том, как себя чувствуют овцы, сколько хлопот доставляет снег фермерам, как местные дикие лошади прекрасно умеют выживать в снегу и какие все-таки тупицы эти куры. Я уставилась на останки тупицы, лежавшие на моей тарелке. Будь я ветеринаром, непременно бы стала вегетарианкой.

— Ну, хватит обо мне. Твоя очередь. Итак, почему ты оказалась у меня? Я, конечно, ничуть не против. — Патрик улыбнулся.

Я рассказала ему о знакомстве с Алексом и о нашей совместной поездке, прекрасно сознавая, что у Патрика может сложиться обо мне превратное представление. Слушал он внимательно, иногда кивая. Покончив с поездом, я перешла к появлению Клавдии (умолчав о ее беременности), а затем совсем разболталась и выдала тайну Табиты.

Патрик присвистнул:

— Ого, вот это номер! Но это для нее очень кстати. Хотя такая может бросить ребенка на Эдварда и Джокасту и сбежать с этим своим эзотерическим типом. Но вернемся к Алексу. Тебе, думаю, неприятно об этом слышать, но репутация у него так себе.

— Уже поняла, — хмуро сказала я.

— Ладно, не горюй. Стентонов ты больше не увидишь, кроме Дэйви, конечно, если не захочешь сменить работу.