Они беспощадные. И чувство вседозволенности у них в крови.

На ресницах повисают слезы.

А у Лекса, кажется, напрочь отсутствует чувство самосохранения, ведь он пишет каждый день. Из-за меня он подрался, но я видела достаточно парней в своей жизни, и их всех объединяло одно — девушка с проблемами, даже если она не вешает их на парня, как прокаженная.

Стоит только намекнуть, что у тебя проблемы, и любого парня как ветром сдует.

Я не собираюсь делиться ими ни с кем, но настроение у меня не то чтобы строить из себя беспечальную.

Что касается парня, вестей от которого мое глупое сердце ждет с утра и до вечера... то он наверняка вышвырнул меня из головы.

Поделом мне.

С чего я вообще решила, что могу ставить ему условия?

Кажется, он того же мнения.

Он не появлялся на складе ни в понедельник, ни во вторник.

Он старше и опытнее. Во всем.

Возможно, он решил, что тратить на меня энергию того не стоит.

Ну, и отлично.

Я не жалею о том, что решила кусаться, вместо того, чтобы заткнуться.

Ничего все равно бы не вышло. Мы слишком разные. И он несвободен.

Привычная тоска скручивает грудь.

Дурочка.

Кто вообще влюбляется с первого взгляда?!

Ведь я именно это и сделала. Не знаю, что в нем нашла! Это… необъяснимо…

Все это к лучшему. Мне не придется страдать, как маме, потому что я тоже выброшу его из головы.

— Алло? — хрипло говорю в трубку, откопав в кармане куртки свой трезвонящий телефон.

Номер был неизвестный, но вопрос на том конце провода все равно застает меня врасплох.

— Это парикмахерская? — интересуется женский голос.

— Что? — спрашиваю настороженно.

— Куда я попала?

— В булочную, — отвечаю резко.

— Извините, — кладет трубку.

— Достали, — возвращаю телефон в карман, готовясь к тому, чтобы сойти с автобуса.

Теперь я настороженно отношусь ко всему. Даже к звонкам с неизвестных номеров.

В бухгалтерии фирмы Фроловых как обычно сосредоточенное стучание по клавишам.

Все время, пока переставляла ноги, добираясь до нее, игнорировала тот факт, что ЕГО машины на стоянке нет.

Ну, и ладно, черт возьми!

— Это вам… — останавливаюсь над столом Ирины, потроша свой пакет.

Вручаю ей оплетку для цветочного горшка, которую сделала сама.

— Это для вашего цветочка, — пытаюсь улыбаться. — Ручная работа.

Сегодня последний день моей работы. Я планирую задержаться насколько это возможно, чтобы добить этот проклятый архив и навсегда забыть о том, как пахнет вековая пыль.

— О, какая прелесть! — изумляется она, поперхнувшись своим чаем.

Рассматривает мой подарок, щупая нитки и плетение.

Она здесь далеко не “первый” человек, но она поила меня чаем и угощала конфетами. Думаю, что она это заслужила.

— Спасибо, Карина, — ее щеки слегка розовеют. — Сейчас примерю!

Расстегивая куртку, плетусь к своему столу. Пока загружается компьютер, грею дыханием замерзшие руки.

Сегодня механическая работа радует меня как никогда.

Я просто вбиваю эти чертовы буквы и цифры в таблицу, не думая.

— Двери закрывают в девять, — сообщает Ирина, надевая перед зеркалом пальто.

— Хорошо, — бормочу, посмотрев на часы.

Уже почти восемь, и кроме нас с ней здесь никого нет.

— Если захочешь подработать еще, обращайся, — говорит, довольно улыбнувшись мне напоследок.

— Спасибо…

Щуплая стопка документов на краю стола выглядит, как последний рывок, но моя скорость явно падает.

В половину девятого я не чувствую свою задницу и моргаю, когда рабочую область монитора компьютера вдруг заслоняет всплывшее окно какого-то внутреннего чата “Пряничного домика”.

Я этим чатом никогда не пользовалась и даже не знала, что он у меня есть.

“Ты собираешься сидеть здесь до утра?”, — читаю висящее на экране компьютера сообщение.

Глава 20