— Ты… — прокашливаюсь. — Ты что, всем так помогаешь? Спасаешь котят на улицах? Переводишь бабушек через дорогу? Просто хочу понять, насколько ты добрый. Ты чинишь машины всем знакомым? Или только некоторым…

Послав мне взгляд, от которого хочется скукожиться, обрывает и проговаривает:

— Я чиню машины тем, кто задает дохрена вопросов.

— Ну а я сама в состоянии починить свою машину, — сообщаю ему.

Разумеется, это ложь, но принимать от него помощь… это… это как привыкать к чему-то очень хорошему, а потом обломаться, потому что лавку со сладостями прикрыли.

Я не могу принимать его помощь.

Не могу. Не могу. Не могу.

— Просто дай мне эти долбаные ключи, — требует он отрывисто.

— Я справлюсь сама, — говорю упрямо.

Он тормозит на светофоре, и мы сверлим друг друга глазами.

— Тебя определенно нужно употреблять дозированно, — говорит зло.

— Никто никогда не жаловался, — бросаю ему.

— Это очень странно.

— Там горит зеленый, — задираю подбородок.

Он не спешит трогаться, даже когда позади раздается раздраженный сигнал застрявшей за нами машины.

Медленно переведя глаза на дорогу, Денис нажимает на газ, и машина с рычанием срывается с места.

В полной тишине мы добираемся до кафе с фирменной символикой. Рядом есть небольшой парк, о существовании которого я не знала, так как наша квартира находится почти в центре, а это почти загород.

Когда машина паркуется между двумя такси у входа, я отстегиваю ремень и выхожу из салона. Вернее, спрыгиваю на землю, пользуясь ступенькой, в которую конструкторы этого монстра превратили то, что в обычной машине считается порогом.

Внутри заведения почти никого.

Осматриваясь, поднимаю глаза на Дениса, который остановился рядом, задевая мое плечо своим.

Его глаза чертят по залу круг и опускаются на меня.

— Уверен, что это осилишь? — спрашиваю с издевкой, имея в виду полное несоответствие его голубой крови этому заведению.

— Что посоветуешь? — бросает сухо, направляясь к автоматической кассе.

Прикусываю изнутри щеку, следуя за ним.

Все это чертовски странно, ведь я в жизни не встречала девственника по части фастфуда, и то, что он лишится этой девственности со мной, вызывает желание заснять это на камеру.

Поглядывая в его лицо, терпеливо жду, пока он разберется в меню автомата. Изучая картинки, он предельно серьезен, будто пришел в автосалон выбирать машину.

— Начни с чего-то классического, — говорю так, будто мы обсуждаем покупку произведения искусства. — Например, с чизбургера, — машу рукой на экран автомата.

— Что будешь ты? — листает он разделы меню.

— То же самое. И капучино.

Развернувшись, я направляюсь к столикам и выбираю тот, что в самом углу у окна.

Дерево за стеклом украшено гирляндой. В окне вижу свое отражение, и оно даже приблизительно не передает того, что творится у меня в душе.

У меня в голове пусто. Я уже полчаса не думаю ни о чем, кроме парня, который направляется ко мне с подносом. Ни о матери, ни об отце… ни о чем!

Денис опускает на стол наш ужин и раздевается, укладывая свою парку поверх моей куртки на стул. Садится на соседний, и его колено задевает мое бедро, когда он широко их разводит.

Наши глаза встречаются.

Он слишком близко, чтобы я могла с первого раза вдохнуть. Смотрит на мои губы, и я вижу, как напрягаются желваки на его скулах.

Упираюсь глазами в его шею с острым кадыком, бормоча:

— Приятного аппетита…

Наблюдаю за его руками, пока они разворачивают сандвич.

Его запястья широкие, на правом смарт-часы, тыльную сторону ладоней покрывают дорожки вен. Перемещаю глаза на широкую грудь, плоский живот и его ширинку.

— Выглядит дерьмово… — слышу хрипловатое замечание.

— Что? — бормочу, глядя ему в лицо.