Под кожей - Кайла Стоун

Я мало сплю. Я постоянно просыпаюсь посреди ночи, напрягаясь в поисках звуков. Мне снились кошмары, мрачные сны о пляже и о других вещах. Я все время думаю об Арианне, бредущей по коридорам, отверженной, терпящей насмешки и оскорбления Марго из-за меня. Из-за того, что она сделала для меня. Я ненавижу это. Ненавижу, что меня это волнует. Меня мучает чувство вины. Мой разум продолжает вращаться в злобных, запутанных кругах. Но я не могу сказать ничего из этого. Слова застревают у меня в горле.

— Большое спасибо, док. Я могу сказать то же самое о вас.

Он игнорирует меня, как обычно.

— Тогда есть вопрос о твоих волосах.

Инстинктивно я поднимаю руку и касаюсь кончиков моих недавно обрезанных волос.

— Вам нравится?

— Я хотел спросить о другом, но тебе идет.

— Спасибо. Правда. Мне захотелось перемен.

— Хочешь поговорить о том, почему ты их отрезала?

Я качаю головой. Странно ощущать воздух на шее. Не думаю, что смогла бы объяснить это, даже если бы захотела. Темное, тревожное чувство вторглось в меня, завладело моим телом, когда я стояла перед зеркалом в ванной две ночи назад. Кожа головы все еще горела от вырванных Фрэнком прядей волос. Мысль о его руках на моих волосах — на любой части моего тела — вызывала тошноту.

Я держала бритву между пальцами. Эмоции бурлили во мне. Мне нужно было выплеснуть их наружу. Я хотела изменить себя. Преобразиться. Стать другой. Быть кем-то или чем-то иным, но не той отвратительной девкой, что смотрела на меня в зеркало. Я взяла кусок своих волос и отпилила его. Затем сделала это снова и снова, хватая по горсти и перебирая их. Длинные пряди прилипали к моей футболке и сыпались в раковину, как темные, шелковистые ленты.

Теперь мои волосы ниспадают неровными прядями вокруг ушей, а челка нависает на глаза. Я не знаю и не забочусь о том, как это выглядит. Не для того я это делала.

Фрэнку моя прическа не понравилась, что вызывает у меня мрачное, порочное чувство удовлетворения.

— Ты прикидываешься лесбиянкой? — сказал он, когда впервые увидел. Он подошел ко мне сзади, когда я выгружала посудомоечную машину. Схватил клок волос, но он проскользнул между пальцами. Затхлый, дымный запах сигарет пропитал его кожу. Он прижался ртом к моему уху. — Мы оба знаем, что это очень далеко от правды.

Ма ковыляла на кухню, держась за живот.

— Все не так уж плохо. Отрастет, — мягко сказала она.

На мгновение я не поверила, что она заступилась за меня. Потом поняла. Фрэнк ненавидел стрижку, потому что она делала меня более уродливой, менее женственной. И именно поэтому она нравилась ма. Может быть, она думала, что это заставит его оставить меня в покое. Она просто глупа до мозга костей.

Но и я тоже. Я ничего не могла сделать, чтобы он оставил меня в покое. Он уже сделал свое заявление. Я принадлежала ему.

Телефон Фрэнка зажужжал, и он вышел на крыльцо, чтобы обсудить планы игры в покер с одним из своих приятелей. Ма прислонилась к стойке рядом с раковиной.

— Сидни? Все в порядке? — Она посмотрела на меня из-под копны свежевымытых волос. Выглядела она почти нормально.

Мое одиночество отзывалось дикой болью в груди. Я ничего не ответила. Слова застряли у меня в горле.

Она протянула руку и коснулась моей щеки. Ее пальцы были сухими и прохладными на моей коже.

— Ты в порядке?

Сильнейший порыв внутри меня угрожал выдернуть кости из гнезд, разорвать мышцы, сухожилия и плоть. Затем инстинкт взял верх. Мой твердый, бронированный панцирь опустился на место. Я отшатнулась от ее прикосновения.

Ее лицо вытянулось, глаза стали жесткими и блестящими.

— Тебе нужно больше спать. Ты ужасно выглядишь.