Под кожей - Кайла Стоун

Аарон смеется, и его высокий, чистый смех эхом отдается во мне. Он должен смеяться чаще. Он прекрасен, когда смеется.

Мы подходим к столику, где Фрэнк распаковывает свою коллекцию оружия и раскладывает ее.

Фрэнки практически подпрыгивает на носочках.

— Я хочу «Ремингтон»! Со снайперским прицелом!

— Сначала наденьте свою экипировку. — Я передаю мальчикам их защитные очки и глушители для ушей, затем надеваю сама. Протягиваю Аарону розовый «Спрингфилд 9 мм XD-S», который Фрэнк купил для мамы, когда я училась в начальной школе. Он меньше, чем «Глок», и Аарону легче его держать.

— Не забывай правильно ставить ноги. Расслабь колени. Используй обе руки. Расположи пальцы — вот так: большой на рукоятке, указательный направлен наружу. Помни, что здесь нет предохранителя, поэтому не клади палец на спусковой крючок, пока не будешь готов стрелять. Затем убедись, что ты сильно нажимаешь на курок. Понятно?

Аарон кивает, его брови напряжены. Я направляю его тело к ближайшей цели, навожу пистолет так, чтобы он был на одном уровне.

— Представь, что это Джексон Коул, — шепчу я ему на ухо.

Аарон ни разу не попадает в цель, но Фрэнк слишком занят Фрэнки, чтобы заметить это или кричать на него. Затем наступает моя очередь. Я беру в руки отцовский «Глок».

Сгибаю пальцы правой руки вокруг рукоятки, выпрямляя указательный палец вдоль боковой стороны рамки, за пределами спусковой скобы. Левой рукой обхватываю рукоятку с другой стороны, следя за тем, чтобы большие пальцы располагались параллельно пальцам на спусковом крючке. Я встаю в стрелковую стойку, ноги на ширине плеч, колени слегка согнуты. Поднимаю дуло и выстраиваю линию выстрела, целясь через прицел в ближайшую бумажную мишень.

Мне нравится пистолет в моей руке, его вес, мощь, громкий взрыв выстрела, даже через наушники. Я чувствую треск пули, проносящейся по воздуху, пробивающей тюки сена, удовлетворительный толчок пистолета. Я представляю, как расстреливаю всех своих демонов. Всех. По одному. Каждого. Пуля вгрызается в плоть, оставляя красные зияющие раны.

Затем он нависает над моим плечом.

— Вот это моя девочка, — произносит он мне в затылок. Даже через наушники я слышу его. Мое тело напрягается, становится холодным.

— Раздвинь ноги. — Одной рукой он тянется вниз и шлепает меня по внутренней стороне бедра. Он оставляет руку там. Рядом никого нет, чтобы видеть. Так холодно, что большинство стрелков пользуются тиром внутри. — Я знаю, что ты отрывалась всю ночь на прошлых выходных. Я заходил к тебе в комнату, чтобы поцеловать на ночь. Ты решила поиграть со мной?

Я пытаюсь навести пистолет, но руки дрожат. Он говорит со мной так же, как с мамой, в его тоне слышится что-то резкое и собственническое. Меня тошнит, кажется, меня сейчас вырвет прямо здесь, на себя.

— Нет.

Он щиплет чувствительный жир на моем бедре, прямо над заживающим порезом. Его несвежее, прокуренное дыхание обжигает мою щеку.

— Ты что, издеваешься надо мной?

— Нет. Клянусь.

Его голос меняется, становится хриплым.

— Ты нужна мне. Знаю, я тебе тоже нужен.

Я молчу. Я не могу говорить.

— Скажи мне, что я тебе нужен.

Слова стоят камнем у меня в горле. Я открываю рот, но ни звука не выходит.

— Скажи мне, что я тебе нужен. Пожалуйста.

— Папа! — Фрэнки кричит. — Посмотри только! Я попал во внутреннее кольцо!

Фрэнк убирает руку с моей ноги. Он подходит к Фрэнки и хлопает его по плечу.

— Вот это мой мальчик!

Фрэнки почти сияет от удовлетворения.

Я смотрю на них — отца и сына. Сын счастлив, обожает отца. Фрэнк доволен, горд. Как это должно быть. Как не может быть для меня больше никогда. Моя грудь наполняется тяжелой, мучительной болью, чем-то похожим на зависть, но не совсем. Я отворачиваюсь.