Под кожей - Кайла Стоун

И вот оно. Все капитулируют перед Фрэнком. Я думаю отказаться, но какой смысл? Фрэнк добьется своего, даже если ему придется вытаскивать меня на улицу пинками и криками. Я вешаю фартук, выхожу из зала, беру рюкзак и куртку.

— Малышка… — обращается Билл. Он стоит на кухне, лицо его хмурится.

Я просто смотрю на него.

— Что?

Он колеблется.

— У тебя все… в порядке?

— Все потрясающе, Билл. Разве ты не видишь? — Я быстро ухожу, чтобы он не увидел ужас, написанный на моем лице.

Когда я подхожу к грузовику, Аарон высовывает голову из окна.

— Мы едем стрелять в тир!

— Это стрельбище, тупица, — заявляет Фрэнки с заднего сиденья. — Там стреляют по бумажным мишеням.

Оружейные прибамбасы Фрэнка занимают переднее сиденье, поэтому мне приходится втискиваться на заднее вместе с мальчиками.

Фрэнки играет в какую-то военную игру на смартфоне.

— Где ты это взял? — спрашиваю я его.

— Папа подарил. Говорит, что я теперь мужчина.

Я фыркаю. А кто будет оплачивать ежемесячный счет за обслуживание, когда Фрэнк снова исчезнет и деньги закончатся? Никто.

— Наслаждайся, пока можешь.

— Хватит пытаться все испортить! — Фрэнки не отрывает взгляда от экрана. — То, что ты неудачница, не значит, что мы все должны быть такими же жалкими, как ты.

Я протягиваю руку через Аарона, выхватываю телефон Фрэнки и бросаю его на пол.

— Стой! — Фрэнки визжит. Он пытается ударить меня, пока Аарон сжимается на центральном сиденье, словно хочет исчезнуть.

Фрэнк забирается на водительское сиденье.

— Заткнитесь, черт возьми.

Мы замолкаем, мой желудок как кирпич. Никто не произносит ни слова во время двадцатиминутной поездки на любимое стрельбище Фрэнка, «У старого Реджи». По сути, это пустое поле с тюками сена, сложенными в пирамиды, и бумажными мишенями с силуэтами людей, прикрепленными везде, где есть свободное пространство. Есть деревянные лошади, укомплектованные металлическими мишенями разного размера, которые крутятся, когда в них попадаешь. Слева — приземистое серое здание с внутренним тиром, но Фрэнк никогда им не пользуется. Старый Реджи никогда не придерживался правил и норм, поэтому ему все равно, что дети до двенадцати лет стреляют, лишь бы за все происходящее отвечал взрослый.

Я натягиваю куртку, затем помогаю Аарону просунуть руки в его выцветший полосатый пуловер.

— В школе порядок? — спрашиваю его, пока мы идем чуть позади Фрэнка. Я справляюсь у него по крайней мере раз в неделю с тех пор, как ударила Джексона Коула.

Он кивает, слишком длинный локон падает ему на глаза.

— Джексон все еще беспокоит тебя?

— Он обзывает меня.

— Обзывания не имеют значения. Он не бил тебя снова? Не толкал?

Аарон улыбается.

— Нет, после тебя.

Мое сердце замирает в груди. Я глажу его по голове.

— Хорошо.

— Сидни?

— Что?

— В школе ребята говорят, что ты задира. И еще хуже, вещи, которые я не хочу повторять.

Я вздыхаю. Хватаю воротник пуловера, чтобы остановить его.

— Послушай меня. Так говорят настоящие хулиганы, чтобы отвлечь внимание от себя. Я и ты, мы имеем полное право защищаться. Понимаешь? Ты даешь им отпор, даешь понять, что они получат, если будут продолжать приставать к тебе. Это не издевательство. Это справедливость.

— Хорошо.

— И говори все, что нужно, чтобы они от тебя отстали, слышишь меня?

— Мне не разрешают произносить ругательства в школе.

— Ну, это нормально. Есть много других замечательных оскорблений, которые ты можешь использовать. Как насчет «блевотное дыхание» или «дерьмовый мозг»?

Аарон ухмыляется.

— Может, тупоголовый?

— Классика. А еще есть покрытая волдырями задница или наполненная мочой прыщавая голова, если ты хочешь проявить креативность.

— Какашка-мозг.

— Вонючая жопа.

— Болван.

— Хорошо. Как насчет старого пердуна?