Мутные воды - Алёна Дмитриевна

День вышел препоганым. Мало того, что в деканате внезапно поменяли расписание экзаменов и воткнули их Жене один за другим пять дней подряд, так еще и выяснилось, что защита дипломов у ее студентов приходится аккурат на день рождения Макса. Женя планировала в этом году обязательно отпраздновать это событие вместе с ним, куда бы они с Климом не пошли. Клим всегда брал на этот день выходной и продумывал его с утра до позднего вечера. Пока Женя пыталась пережить эти новости, к ней полезла их младшая ассистентка из аспирантов, и Женя, видимо, как-то не так ей ответила, в результате чего ассистентку вскоре обнаружили рыдающей в туалете, а Женя получила выговор от главы кафедры с требованием немедленно извиниться. Она с удовольствием бы сказала всем, куда они могут идти, но тогда уже рисковала нарваться на нечто более неприятное. А за прошедшие годы Женя научилась держать себя в руках, когда это необходимо. Расслабиться можно было потом. Дома. Подушку, например, поколотить, а потом в нее же поорать. Всегда отлично помогало. Так что она старательно пропустила мимо ушей все, что говорил глава кафедры, спасаясь мыслями о своем бывшем научруке — Павле Владимировиче. Как же ей его не хватало... Тот за словом в карман не лез и, может быть, не зря брал к себе только парней, у них с душевной организацией было получше, чем у нежных дев, но зато он всегда говорил прямо и четко, а не рассыпался в намеках. Однажды Павел Владимирович сказал ей, что она — его лучшее приобретение. Как же ужасно, что он умер. Надо бы съездить на могилу. Давно не была… Но кладбища Женю пугали. Невыносимо было думать, что происходит с телом в деревянной коробке…

Женя всю жизнь считала, что старики — лучшие из людей. Прямолинейные, честные, сильные, местами жесткие, зато без подвоха. С ними было интересно и безопасно. И оттого была так невыносима мысль, что именно им было отмерено так немного времени. Когда она была совсем маленькой, и они с отцом приезжали в очередную деревню, он шел в ближайший дом и там просил приглядеть за дочерью, пока его не будет. С собой на работу он Женю никогда не брал. Сердобольные старушки начинали задавать Жене вопросы. Это ей не нравилось, и она быстро смекнула, как развернуть ситуацию. Начала задавать вопросы им. А они неожиданно стали отвечать не по годам смышленному ребенку, который слушал с неподдельным интересом. А как можно было не слушать, если рассказы выходили такими захватывающими.

Позже, когда Женя подросла, отец решил, что она вполне может оставаться одна. Времени у нее было — вагон и тележка. Она наводила порядок, готовила им ужин, а потом сама бежала выискивать старушек. Правильно знакомиться к этому моменту с ними она уже научилась. Больше всего ей нравились старушки на лавочках. К таким подход было искать сложно, но уж если найдешь… Они были кладезью историй.

А потом выяснилось, что их истории существуют не сами по себе. Что они — порождение и продолжение того времени, в котором этим старушкам довелось жить, более того, что все эти истории можно собрать словно пазл и получить одну большую, и какая картина тогда развернется! О, это было намного интереснее сухого однобокого изложения на страницах школьных учебников, что ей покупал отец. В устах старушек история оживала.

Так Женя поняла, кем хочет быть. И с тех пор ни разу не пожалела о своем решении.

И папа говорит, что гордится ею. А он точно врать не станет.

Женя в свою очередь гордилась тем, что сумела не подвести его. Она заботилась о нем столько, сколько себя помнила и все равно ей всегда казалось, что этого недостаточно, что она могла бы делать это лучше. Особенно она была в этом уверена в те моменты, когда отец у отца снова прихватывало сердце или он в очередной раз попадал в больницу. Корила себя и пыталась понять: что сделала не так, где не доследила, чем заставила волноваться?