Жена самурая - Виктория Богачева

— Он больше не мой отец, — Наоми резко вскинула голову.

— И ты должна быть рядом со мной.

Она перевела на него опустошенный взгляд, впервые посмотрев прямо в глаза. Кенджи легко угадал вопрос, который она так и не решилась задать.

— Тогда это будет казнь, а не убийство, — сказал он.

Наоми была слишком расстроена, чтобы вникать в сказанное. Она смогла лишь понуро кивнуть, не очень-то понимая, почему для Кенджи-самы было важно именно казнить ее отца. По большему счету, ей было все равно.

Она не могла ни думать, ни говорить. Перед глазами плясали темные пятна, а во рту появилась горечь.

— Я сделаю, как вы скажете, — тоскливо отозвалась она.

Глава 26. Решения, которые мы принимаем

Нарамаро быстро шел, почти бежал по мощенной дорожке. Он только что вышел от Хиаши-самы и сейчас спешил отыскать Фухито. Его мысли путались, а услышанное во время короткой беседы никак не желало складываться в единую картину.

Он приехал в поместье Фудзивара в полном неведении — верно, разминулся с посланником, что вез дурные вести. Совсем скоро их получит Кенджи-сама.

«Хорошо, что Акико этого не застала», — думал он с горечью. Она очень любила брата, и Нарамаро мог представить, как огорчило бы ее случившееся.

Он свернул вглубь сада и почти сразу же увидел Фухито. Тот сидел в деревянной беседке и любовался цветущими деревьями, на которые падали косые солнечные лучи. Его неубранные волосы ниспадали почти до пояса, и приблизившись, Нарамаро понял, что впервые видит старого друга без привычной катаны на поясе.

— Я рад, что ты приехал, — Фухито, уловив шум позади себя, повернулся к нему и улыбнулся уголками губ.

Нарамаро удивился — таким спокойным, расслабленным он выглядел.

«Это не спокойствие, — понял он почти сразу же. — Он смирился с судьбой».

— Я ничего не знал. Хиаши-сама отправил весть Кенджи-саме лишь накануне.

Он подошел к Фухито и стиснул его плечо.

— Она спасла нас, Нарамаро, — помолчав, произнес тот. — Я не смог.

«Кто бы смог?!»

— Она не заслужила казни, — хрипло сказал Татибана и опустился на скамью рядом с ним.

Ветер шевелил цветущие ветви вокруг них, и на землю, окруженную лучами солнца, медленно опускались белые лепестки.

— Я рад, что ты приехал, — повторил Фухито. — Мне понадобится помощь друга.

Нарамаро покосился на него с недоумением, а спустя мгновение, догадавшись, вздрогнул и яростно мотнул головой.

— Нет! Ты не можешь просить меня о таком.

— Только тебя и могу, — Фухито равнодушно повел плечом, словно то, что они обсуждали, ни коим образом его не касалось.

— Друг… — сорванным голосом произнес Нарамаро.

Второй раз за день он почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Впервые — когда Хиаши-сама рассказал ему о поступке Ёрико и Фухито. И теперь — когда Фудзивара просит стать его кайсяку*.

— Это, конечно, не добавит тебе славы, — начал Фухито, неверно истолковав его молчание, но почти мгновенно был перебит рассвирепевшим Нарамаро:

— Да об этом ли я пекусь!

Он скрестил руки на груди и добавил уже чуть спокойнее:

— Ты просишь меня занести над тобой меч…

— Прошу, — подтвердил Фухито и сжал губы.

Думал ли он когда-нибудь, что окажется в подобном положении? Что будет вынужден прибегнуть к сэппуку, чтобы смыть со своего имени позор?

— Это не может быть единственным решением, — пробормотал Нарамаро. — Ёрико — женщина, твоя жена. Она не самурай.

— Она приносила клятву верности нашему клану. И не раз за нас сражалась. Ее воспитывали как онна-бугэйся. И она нарушила все запреты, какие только могла: ослушалась моего приказа, вернувшись и вступив в бой; использовала яд, который изготовила за много дней до того.