Жена самурая - Виктория Богачева

Кенджи заскрипел зубами, злясь на самого себя. Соверши такую оплошность кто другой, он бы открутил ему голову! А теперь настал день, когда непростительно ошибается он!

— Нам пора выдвигаться, — хмуро произнес он, оборачиваясь в сторону Наоми.

Та уже сидела на коленях в пыли возле Масато и бережно, понемногу поила его водой, забрав у Яшамару-сана ковш.

— Вот так… вот так, — приговаривала она, — осторожнее. Не торопитесь, Масато-сан, вам больше никуда не нужно спешить.

Воины перенесли Масато подальше от дороги, устроив в траве, надежно скрывшей его от постороннего, чужого взгляда, и Наоми успела тем временем смыть толстый слой косметики.

— Я покажу, куда нужно идти, — сказала она, спокойно глядя на Кенджи.

Но это спокойствие было обманчивым. Теперь, когда на ее лице не было пудры, можно было увидеть его мертвенно-синюю бледность. Слой яркой краски больше не скрывал бескровные, сухие губы, а широкое кимоно, не скрепленное оби, — выступающего живота.

— Они узнают о ребенке, — словно прочитав его мысли, сказала Наоми, когда он поравнялся с ней. — Я не смогла подобрать кимоно, в котором было бы не видно.

— Они узнали бы и без того, — ответил Кенджи. — Тебе придется сказать о нем, если мы хотим переманить на нашу сторону младшую ветвь клана Токугава.

Они следовали за Наоми чуть ли не по шею в высокой траве, и она по большой дуге уводила их от главного входа в поместье. Над ними медленно вставало солнце, окрашивая небо в нежно-розовые цвета. Когда Наоми неожиданно остановилась и принялась мерить землю шагами, Кенджи сухо усмехнулся. Подземный ход. Ему следовало раньше догадаться об этой тайной тропе.

— Здесь, — Наоми указала рукой на землю, — должно быть кольцо.

Они нашли его спустя недолгое время и, потянув, открыли дверь, которая скрывала спуск в потайной ход.

— Мне его показала мать, — с грустью шепнула Наоми Кенджи-саме, который крепко держал ее, пока она спускалась по невысокой лестнице. — А где-то здесь должны были остаться старые факелы.

Им удалось зажечь один из них, предварительно обернув старое дерево в хорошо промасленную ткань.

— Он ведет к одному из складов с оружием. Его уже давно никто не использует, — говорила Наоми, пока медленно шла, с тщательностью смотря себе под ноги.

— Что находится рядом с ним? — спросил Кенджи, искоса следя за ней, чтобы успеть подхватить, если она вдруг споткнется.

— Хранилище для риса и минка для слуг. Обычно к рассвету в них уже никого нет.

— Как далеко до главного дома?

— Несколько минут, — нахмурившись, ответила Наоми.

Когда, миновав несколько извилистых поворотов, они уперлись в еще одну лестницу, Кенджи негромко велел:

— Яшамару, поднимись один.

Наоми проследила за тем, как он бесшумно выбрался на поверхность, и поежилась. Она гнала от себя прочь мрачные мысли, но успокоиться никак не получилось. В конце концов, она привела врагов отца в его поместье. В место, которое когда-то было домом и для нее.

— Ты останешься здесь, — негромко обронил Кенджи, искоса посматривая на взволнованную Наоми. — Так будет безопаснее.

Горькая усмешка коснулась губ Наоми, но она промолчала.

Она уже давно не чувствовала себя в безопасности. Нигде. Даже в поместье Минамото.

Очень давно — сейчас ей казалось, что прошел не один десяток лет — рядом с Такеши ей было спокойно. Но с тех пор утекло много воды.

Задумавшись, она не заметила, как вернулся Яшамару-сан, и очнулась, лишь когда кто-то тронул ее за локоть.

— Наоми, — Кенджи смотрел на нее как никогда серьезно. — Ты должна будешь уйти, если мы встретим сопротивление. Яшамару увезет тебя в поместье, — он поцеловал ее в лоб, и она, ошеломленная, не успела даже возразить: только и услышала, как глухо закрылась за ними потайная дверь.

— Все будет хорошо, госпожа, — уверенно произнес Яшамару-сан, заметив, очевидно ее растерянность.