Жена самурая - Виктория Богачева

Глава 46. Поместье Минамото

Наоми перечитала свиток три раза. Нарамаро Татибана — сёгун — так гласило его содержимое, скрепленное к тому же большой круглой печатью Императора. Новый сёгун. Казалось бы, ей не из-за чего удивляться — именно такой исход подсказывала ей интуиция. Но все же Наоми была удивлена.

«Но кто кроме него? — размышляла она, скользя невидящим взглядом по ровным столбцам иероглифов. — Я бы почувствовала, будь это Такеши. А он бы не сдержался, будь это Дайго-сама».

Она лукавила, конечно, в чем не признавалась даже самой себе. Если хотел, ее муж умел сохранять нечитаемое выражение лица долгое, долгое время. И он бы сдержался, стань сёгуном избранный не им и Нарамаро человек. А она бы ничего не почувствовала, потому что невидимая душевная связь между людьми бывает только в легендах.

Кожей Наоми ощущала внимательный взгляд Такеши и не спешила поднимать склоненную над свитком голову.

— … должны будем направить людей… договорились, что в течение двух месяцев… — до нее сквозь шум собственных мыслей долетали обрывки разговора Такеши с Яшамару-саном и Масато-саном.

Он собрал их в комнате, в которой занимался делами поместья, чтобы объявить об установлении в стране сёгуната и показать полученный накануне свиток.

— Празднества состоятся в императорском дворце во вторую неделю хадзуки*. К тому моменту все должно быть готово.

Наоми прослушала бОльшую часть разговора и потому не вполне понимала, о каких приготовлениях говорил Такеши. Ей не терпелось остаться с мужем наедине и задать все те вопросы, что накопились.

— Что не так? — в голосе Минамото звучало нетерпение. Он смотрел по очереди на Яшамару и Масато и казался недовольным.

Наоми вгляделась повнимательнее в лица мужчин и прочла в них подлинную оторопь. Редко, крайне редко они позволяли себе подобные проявления эмоций.

— Но ведь это вы — могущественнейший самурай, — после некоторого колебания произнес Масато-сан.

— Могущественнейший однорукий самурай, — с усмешкой Такеши взмахнул культей. — Сёгун без одной руки — довольно странное и жалкое зрелище, — жестко отрезал он, и против воли Наоми захотелось втянуть голову в плечи. Она ненавидела, когда голос мужа становился таким. Твердым, ледяным и злым.

Ни Масато, ни Яшамару, будучи преданными Такеши до последней капли крови, не держали и мысли, что сёгуном может стать кто-то другой. Кто-то кроме него. И он напрасно злился. Недостойно винить людей за их верность.

— Но я ценю, — сухо добавил Такеши, и Наоми поняла, что он смягчился.

— Все будет исполнено, господин, — сказал Яшамару.

— Подготовкой к празднеству займется Наоми-сан, — Минамото едва заметно повел головой в сторону жены. — Нарамаро-сан просил подумать над тем, чтобы уменьшить подати для крестьян в месяце хадзуки в честь установления сёгуната. Яшамару, еще я хочу, чтобы ты начал восстанавливать в Эдо наше сожженное поместье.

— Такеши-сама, сейчас наши хранилища практически пусты, — озадаченно произнес управляющий, выводя кистью на пергаменте хаотичный узор.

— И что? — Минамото перебил его, не дослушав. Он поднял голову от свитка, который просматривал, и впился в Яшамару цепким взглядом. Сегодня он не был настроен выслушивать оправдания и позволять с собой пререкаться.

— У нас не хватит золота, — Яшамару, очевидно, настроение своего господина не уловил. Поежившись против воли, Наоми покосилась на мужа. О, как же хорошо она знала это выражение его лица!

— Яшамару, мне не интересны сложности, с которыми ты столкнешься, когда будешь исполнять то, что я тебе приказал, — ледяным голосом отчеканил Такеши, не отводя от лица управляющего тяжелого взгляда. — Мне нужно, чтобы ты его исполнил. О другом я знать не хочу.

— Да, Такеши-сама, — управляющий поспешно склонил голову, осознав, наконец, что выбрал неудачное время для возражений, пусть даже и разумных. — Я понимаю.