Лекарство от одиночества - Юлия Резник

— Так наоборот хорошо, мам. Нос промыла. Косточки погрела. Зайдете?

Последний вопрос прозвучал довольно обреченно. Мамы сделали вид, что этого не заметили.

— Конечно.

И снова они шли по подъезду, неодобрительно скривившись, будто я в африканские трущобы их привела. Ну, ладно, еще свекровь, но мать-то моя чего из себя строит? У них ничем не лучше хоромы. Сцепив зубы, открываю дверь. Чемоданы я так и не убрала, в квартире бардак. Дергаюсь, чтобы хоть немного прибраться, и тут же гашу собственный порыв. Я реально неделю болела, было не до этого.

— Мы тортик принесли.

Мою руки, ставлю чайник. Как я и думала, разговор со старта перекидывается на нас с Юрой. Свекровь «по секрету» мне сообщает, что он все эти дни сам не свой. Ходит по пляжу, прямо мимо разлагающегося кита (который, только представь, как пахнет!), не спит ночами…

— Тяжело ему, Эля. Тя-же-ло, — поддакивает моя мама. — Ведь как кажется? Твоей вины в случившемся нет, — тут я усмехаюсь, слава богу, хоть это признали! — ты же ему не изменяла, но все равно Юрочке больно. А ну, любимая жена родила от какого-то мужика.

— А он мне изменял.

— Чего?

— Он мне изменял. Со своей старшей.

Свекровь с матерью обалдело переглядываются, видно, соображая, чем им бить эту карту.

— Ну, как же… Но он же… Ты уверена?

— На сто процентов.

— Я не знаю, что сказать… Ему, конечно, нет оправдания.

— Конечно.

— Но, Эль, это все очень тяжело. Наверное, он совсем сломался, когда узнал, что Мишка, которого он так любит…

— А это было до.

— Что?

— До Мишки.

Шах и мат, дорогие мои. Шах и мат. Я бы посмеялась, глядя на их вытянувшиеся лица, если бы так сильно не хотела заплакать.

ГЛАВА 23

Оправдывая мой расчет, новость о Юркиной измене несколько охладила родительский энтузиазм по поводу нашего примирения. Первую неделю сентября даже и разговоров об этом не было. Конечно, может, тут и то свою роль сыграло, что у меня совершенно не оставалось времени на болтовню. Так быстро все завертелось! Я крутилась как белка в колесе. Учеба, работа, дом, Мишка, наработки Бутенко, которые мне полагалось оформить в статью, домашние дела. Голова кругом. Но в этом был и свой жирный плюс — я падала в кровать и вырубалась как по щелчку. Думать о Юре было некогда. И только когда он заезжал за Мишкой, или, напротив, привозил сына домой, возвращались и боль, и тоска, и злость на то, что Валов позволил всему этому случиться. А еще я, затаив дыхание, ждала, реакции мужа на новость о том, что я в курсе его измены. Нет, конечно, я просила свекровь ничего ему не рассказывать, но все же была не настолько наивной, чтобы не понимать, что рано или поздно это случится. Почему? Потому что она мать. Ей будет некомфортно жить с мыслью о том, что ее сын вовсе не такой идеал, каким кажется. Значит, она непременно попытается его оправдать. Хотя бы в своих глазах. Найдет какое-то разумное объяснение, перевернет нашу историю с ног на голову, и не пройдет и недели, как все станет «не так однозначно». Я в этом даже не сомневаюсь. Таковы жизнь и человеческая природа.

В общем, в этой всей круговерти не оставалось времени лишь на то, чтобы подать заявление о расторжении брака. Несколько раз я заходила на сайт, заполняла форму, но в последний момент что-то непременно меня отвлекало, мешая довести начатое до конца.

— Это не у тебя телефон звонит? — выдергивает меня в реальность звонкий женский голос. Оборачиваюсь к сидящей рядом одногруппнице. Хорошенькая рыжуля. Молоденькая, как и все здесь. Я после истории с Юркой почему-то особенно остро ощущаю то, что старше. Старше едва ли не на целую жизнь. И это бьет. Ведь кажется, что я никогда уже не смогу улыбаться миру так открыто, как эта девочка. Что все лучшее у меня позади. Увы.