Стойкий - Анна Брукс

Мой рот приоткрывается, и вместо того, чтобы возликовать от счастья, я испытываю только злость. Я не хочу этого. София чувствует мою нерешительность, и невинная улыбка на её лице исчезает.

— Эрик?

— Какой у тебя срок?

Её руки инстинктивно скрещиваются на животе.

— Что?

— Ты всё ещё можешь избавиться от него?

Она качает головой и делает шаг назад.

— Я не могу поверить, что ты спрашиваешь об этом.

Я встаю со своего места на диване и указываю на неё пальцем.

— А я не могу поверить, что ты солгала мне.

— Я не лгала тебе; я никогда не лгала тебе.

— Ты сказала, что принимаешь противозачаточные таблетки.

Мои обвинения превращают её печаль в гнев.

— Пошел ты. Ты думаешь, я заманила тебя в ловушку?

Вместо ответа я пожимаю плечами. Я знаю, что она этого не делала. Я знаю, что это не было запланировано, но я не могу не расстраиваться из-за того, что это всё портит. Ребёнок всё портит, от этого становится только хуже. Я не могу быть отцом.

— Я не могу поверить. — Она разворачивается на каблуках и захлопывает за собой дверь.

Мне требуется около трёх секунд, чтобы понять, какой я грёбаный мудак. Я выхожу на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выезжает с подъездной дорожки. Я бросаюсь обратно внутрь и хватаю свои ключи от машины, а затем мчусь к её дому. Я нарушаю все правила дорожного движения и в конечном итоге добираюсь туда одновременно с ней. Она замечает меня и начинает трусцой бежать к крыльцу, но я перехватываю Софию и притягиваю к себе.

Она не сопротивляется, потому что знает, что это бессмысленно.

— Я не это имел в виду.

Её руки свободно обнимают меня, но она ничего не говорит.

— Я чёртов ублюдок, Софи. Мне жаль. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя; ты знаешь, что я бы никогда… Боже, я не могу поверить, что спросил тебя об этом.

— Я тоже.

— Я просто…

— Я знаю. Я знаю, почему ты так сказал. — Она вздыхает. — Но когда ты собираешься преодолеть это, Эрик? Когда ты поймешь, что я люблю тебя за то, кто ты есть, а не за то, что, по твоему мнению, ты не сделал для своего отца? Ты — не он, и это не твоя вина.

Мои губы находят путь к её макушке, и я задерживаю их там на секунду. Она права. Я не мой отец, и я это знаю. Логически я это понимаю. Но знание того, что фасад, который он навешивал для всех, был таким фальшивым, вызывает отвращение. Мы все думали, что он такой сильный и такой герой. Но оказалось, что он был всего лишь трусом.

— Что, чёрт возьми, происходит? — голос Смита заставляет нас обоих слегка подпрыгнуть.

Я отступаю от Софии, и когда Смит видит её покрасневшие глаза, он свирепо смотрит на меня. Он не знает. Понятия не имеет о нас. Он не слишком благосклонно отнесся бы к тому, что я «испортил» его младшую сестру. Мы с Софи постоянно ссоримся из-за этого. Она не согласна, но, когда она угрожает рассказать о нас своей семье, я всегда каким-то образом заставляю её передумать. Я задерживаю девушку ещё немного.

Ну, шантаж больше похож на это. Как мудак, которым я являюсь, я говорю, что, если она расскажет, я не останусь с ней. Это порочный круг, наши отношения. Половину времени, когда мы вступаем в этот спор, она говорит мне отвалить и оставляет меня, а другую половину она плачет в моих объятиях и умоляет меня остаться с ней.

Она знает, почему я не хочу, чтобы они знали. И хотя я думаю, что она успокаивает меня, пока я не передумаю, я никогда не буду достаточно хорош для неё. И поскольку её семья знает это, они скажут ей об этом. И поскольку я знаю девушку, она останется со мной только для того, чтобы доказать, что они ошибаются, а я этого не хочу. Я не хочу, чтобы она была со мной, потому что это вызов. Ей нужно быть с мужчиной, который заслуживает её любви. Так что, пока она не поймёт это и не найдёт кого-нибудь другого, я буду брать от неё всё, что смогу, до тех пор, пока никто больше не узнает.