Она любила кофе - Полесья Золотникова

— Вера сказала, мол, отец реально попросил их присмотреть за Беловой. Якобы Никита совсем поехал головой и готов убить собственную дочь. Только мне мало верится в это. Очередная махинация, — негодовала Щукина, выплескивая чувства наружу.

— Думаю, братья Илларионовы тоже не дураки. Как говорится: «Держи друга близко, а врага еще ближе».

Эта фраза из его уст заставила нечто внутри Татьяны насторожиться. Несмотря на первый тревожный звонок интуиции, она продолжила.

— Но это бесит. Меня он динамит, а эта рядом с ним, — обиженно заметила Щукина.

— И какой план? — с интересом приподняла бровь подруга.

По всей видимости, Лерунчик не сторонник долго причитать.

— Штурм до победного. Я заставлю его признаться в настоящих чувствах, — уверенно ответила ей девушка, твердо намеренная добиться желаемого.

— А если опять будут стрелять? Не боишься? — нахмурился парень.

— Тогда пусть целятся получше, — сухо буркнула она, собираясь уйти в общагу.

Валерия неожиданно остановила её, аккуратно подхватив за локоть.

— Как опрометчиво. Не слишком ли эгоистично? Ты ведь теперь не одна, не так ли? — вдруг заглянула прямо в глаза Норман.

Таня заметно напряглась.

— Можешь не отрицать. Я точно это знаю. Одна набухшая округлившаяся грудь о многом говорит. Отец Сергей? — прямо при брате задала вопрос Валерия.

— Да ну на фиг, — откровенно выпал в осадок Марк.

Щука коротко кивнула.

— Но он не знает ничего?

— Да, — шёпотом произнесла Татьяна.

— А почему не скажешь ему? — не поняла Лера. — Вы ведь любите друг друга.

— С чего такое умозаключение? — нахмурилась Татьяна. — Может, это лишь временно, м?

— Нет. Только по-настоящему любящий мужчина сможет устоять от соблазна переспать с другой. А ты. Ты была готова реально порвать меня тогда в столовой. Забыла? Зато я помню.

— Я боюсь говорить ему, — неожиданно призналась Лере Щукина.

— Молчать тоже не выход, — как бы между делом сказала Норман.

— Может это и есть тот самый идеальный способ наконец выйти на новый уровень отношения, ничего не усложняя, а? — поделился соображениями Марк, улыбнувшись как-то натянуто.

— Умная мысль, кстати, — подхватила сестра.

— Нет. Со стороны смотрится хуже хомута на шею: «Я залетела, ты попал, дорогой. Будь любезен: ЗАГС, машина, пожизненное обеспечение», — утрировала Таня.

Друзья рассмеялись, только Щукиной было по-прежнему не до смеха.

— А, что, зато никаких мадридских тайн и драмы.

— Я хочу, чтобы этот баран наконец всё понял и перестал страдать мазохизмом, а ни был загнан в угол будущим отцовством.

— По вам клиника плачет, — покачала головой Валерия.

— Наверное, — тихо согласилась девушка, затем добавила: «Ладно, ребят, пойду я. Еще задания делать».

— Только не сиди опять до первого петуха. И кофе бросай. Он очень вреден сейчас.

Щука лишь отмахнулась от подруги…

В общаге Таня обессиленно упала на кровать. Ее состояние действительно оставляло желать лучшего. Никакое «надо» больше не работало. Она устала.

Устала быть сильной. Устала бояться потерять Сергея или получить от него нож в спину. Устала хранить в секрете от сестры долгожданную для той новость. Но если расскажет Вере, тогда точно раньше времени дойдет до младшего Илларионова. Она слишком хорошо знала старшую. Устала идти на износ, чтобы кровь из носу всё закрыть. Устала мёрзнуть по ночам. Ей очень хотелось заснуть в объятиях любимого. Особенно теперь, когда носила от него ребенка.

«Гребаная бабская природа!»

— Привет, — жизнерадостно поздоровалась Антонина.

— Хай, — шёпотом отозвалась Щука.

— О, ты и кровать? Ну, прямо событие века, слушай. Думала снова будешь мониторить за столом.

— Нет. Если ты не против, я спать.

— Всё, понял, не кантую, — с улыбкой ответила соседка по комнате, занявшись своими делами.

Щукина закрыла глаза…