Королевский гамбит - Мила Гусева

— Ого… — её феноменальная память поражает в той же степени, в которой настораживает. — Как ты это запомнила?

— У меня было предостаточно времени разглядеть гостиную, пока вы стояли там, трусливо поджав хвосты.

— Вообще-то ты держала меня на прицеле, — возражаю я, немного уязвлённый столь нелестной характеристикой.

— Можешь принять секс за извинения, — Аддамс небрежно пожимает плечами с самым равнодушным видом. — Кстати, возьми на заметку. Я не люблю вести светские беседы после оргазма. Портит всё впечатление.

— Как скажешь, — спорить с Уэнсдэй абсолютно провальная затея, поэтому я поднимаюсь на ноги и предлагаю ей руку.

Она скептически косится на протянутую ладонь — и с тотальным безразличием игнорирует мой джентльменский жест. Впрочем, я бы сильно удивился, случись иначе. Одёрнув короткую футболку — черт, нужно срочно вернуть ей нормальную одежду, иначе я снова сорвусь в самое ближайшее время — Аддамс решительно направляется к выходу из своей клетки.

На этот раз я позволяю ей принять душ в одиночестве. Сижу под приоткрытой дверью ванной комнаты как верный сторожевой пёс, напряжённо прислушиваясь к каждому шороху.

Наиболее адекватная часть моего разума не расслабляется ни на секунду, ожидая подвоха — но Уэнсдэй, что удивительно, целиком и полностью оправдывает оказанное доверие.

И даже не тянет время, потратив на водные процедуры ровно десять минут. Но я всё равно выдыхаю с заметным облегчением, когда она выходит из ванной, уже облачённая в прежнее чёрное платье до колен.

Мы возвращаемся в подвал, где на недавно осквернённом столе уже стоит дымящаяся чашка с кофе и шахматная доска в чёрно-белую клетку — прислуга в нашем доме приучена чётко выполнять любые указания. Краем глаза замечаю, что уголок вишневых губ Аддамс дёргается в едва заметном подобии улыбки.

Даже суровые черты лица немного разглаживаются. Похоже, она и впрямь рада.

Приятно, что мне по силам хоть капельку скрасить её вынужденное заточение.

Ниди целиком и полностью права — Уэнсдэй ведь совершенно ни в чём не виновата.

Даже в убийстве дворецкого — она просто защищалась в меру собственных сил.

Да какой вообще урон способно нанести такое миниатюрное хрупкое создание?

Она проходит вглубь комнаты и обхватывает чашку с эспрессо маленькими пальчиками — с наслаждением прикрывает глаза, вдыхая кофейный аромат. А я неожиданно ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы увидеть Аддамс в другой обстановке. Спокойной и домашней. Узнать, какой она может быть, когда её жизни и здоровью не угрожает кучка вооружённых амбалов. А ещё мне хочется узнать её получше — задать сотню банальных вопросов о том, какие фильмы она смотрит, какие книги читает и о чём мечтает перед сном.

Но вместо этого нерешительно мнусь на пороге импровизированной тюрьмы как бестолковый кретин. Оставаться глупо. Уходить не хочется.

— Сыграем партию? — вдруг предлагает Уэнсдэй, распахнув угольно-чёрные глаза.

— Давай, — откровенно говоря, я не слишком хорош в шахматах. Просто мне чертовски хочется подольше побыть с ней наедине.

Она дует на обжигающе горячий кофе, на пробу делает осторожный глоток, а потом залпом опустошает содержимое чашки. Оставляет пустую кружку на столе, ловко собирает длинные смоляные пряди в низкий пучок безо всякой резинки и тянется за шахматами.

Усаживается прямо на пол, подобрав ноги под себя, и принимается быстро расставлять лакированные фигуры на доске. Я неотрывно слежу за каждым движением Аддамс, но уже не потому, что в любой момент ожидаю подвоха — просто за ней действительно интересно наблюдать. Очевидно, она вовсе не так бесстрастна, какой кажется на первый взгляд.

Или хочет казаться. У неё определённо есть эмоции — просто проявляются они очень слабо.

— Долго будешь там стоять? — слегка иронично спрашивает Уэнсдэй, небрежным жестом заправляя за ухо непослушную прядь.