Не обещай - Фло Ренцен

Поэтому в четверг я деликатно напоминаю, что в это воскресенье жду ее ко мне. Что «ко мне» — это «к нам», лишний раз не афиширую. Мама делает вид, будто слышит об этом впервые, приглашение мое ей в тягость, но она — исключительно из соображений самопожертвования — соглашается его принять.

— Что ж, могу приехать. Мне, правда, курсовые для старшеклассников готовить надо. Ну, да ладно. А… — как снова его зовут?..

— Рик.

— «Рик», — будто делая над собой усилие, произносит мама, — он далеко от тебя живет?

— Близко, — говорю лаконично, решая, что хорошенького понемножку.

Вот приедет мама и сама все увидит, так сказать, глазом, не замылившимся от возмущения безбашенностью и аморальностью своей дочери.

— Рик специально для тебя приготовит закуску.

— Польщена, — мама все равно не выказывает признаков оттепели.

Ее деланное легкое недовольство меня забавляет. Ощущаю, как сильно соскучилась по запрещенным ныне сходкам-скопищам своих людей, семейным праздникам и встречам и припоминаю, как накрылся мамин последний визит.

— Мам Лиль, пораньше подъезжай.

***

Мама не любит салонов, но любит, чтобы все было «как в салоне».

— Катюх, я к тебе с аппаратом приеду, — ставит меня в известность мамино лицо на дисплее. — И с подставкой.

Так она называет складную кушетку. И вообще, мама хочет мне сказать, что я должна ее забрать.

— Мам Лиль, у меня сегодня машины нет.

— Опять сломалась?

— Рик забрал.

— То есть как — забрал?

— Он на объекте. До вечера.

Надеюсь. Уехал вчера на весь день на «мини», вернулся, переночевал, сегодня рано утром уехал опять. В ЭфЭм на сегодня запланировано нечто вроде субботника, так что вроде и правда не к какой-то бабе на моей машине смотался и не сторожить не свой бизнес. Это я сама себе так шучу.

На самом деле мне не грустно и меня ничто не бесит — наоборот. Все это так… обыденно, по-бытовому. Нормально. Поэтому мне необычайно приятно говорить об этом с мамой.

Но моих чувств не разделяют.

— На стройке, что ли, работает? — морщится мама.

— Да, представляешь? — радуюсь я, будто и мама тоже только что обрадовалась. — Взрывником-экспертом.

— Час от часу не легче.

— Это только кажется, что опасно. Там у них все компьютеризовано.

Наверно же…

— Кроме того, он больше планирует.

— Хозяин — барин.

Кажется, маме неинтересно, опасно это или не опасно — у нее на лице неодобрительное недовольство. Подозреваю, что это не из-за того, что ее лишают «пуфика», но на всякий случай предлагаю:

— Давай у тебя?

— Нет уж. Я уже настроилась.

Мама, как, наверно, многие мамы, любит пообижаться, если ей о чем-нибудь не рассказывают. Однако по приезде ко мне она делает вид, будто ей неприятно одно упоминание Рика, и морщится от воображаемых «подробностей».

У меня не развешены сушиться его трусы, не валяются по комнатам грязные носки, а на столе нет пепельницы, полной окурков (у меня ее вообще нет). Но этого и не нужно: взгляд ее падает на его ноут — теперь он оставляет его на рабочем столе рядом с моим — и она не выдерживает:

— Так вы прямо съезжаться собираетесь?

— Уже съехались.

— Ох, смотри, Катька, смотри-и! — трагически восклицает мама.

— Мам Лиль, не дергайся, а… ты мне всю работу испортила.

— Как так можно!

— Что — можно?

Корректирую свои маникюрные старания под причитания мамы:

— Очертя голову бросаться на первого встречного!.. Откуда ты его, такого, выкопала? Где ты с ним познакомилась?!..

— Ну, где обычно выкапывают… и знакомятся…

И… не только знакомятся…

— …на работе, что ли? — не слушает меня мама, тем самым избавляя от необходимости врать. — Вот никогда не могла понять, что за профессия у тебя такая, а? Для девушки… Бог его знает, все люди как люди, работают где-нибудь… в школе, в университете, в банке. Да хоть в больнице, наконец…