Не обещай - Фло Ренцен

Рик наскакивает на меня, ни дать, ни взять, хищник — на добычу и, не дожидаясь ответа, начинает целовать.

— А ты откуда?.. — мямлю в его страстные, прокуренные поцелуи, попутно соображая, что, наверно, с балкона.

— Оттуда, где не было тебя… оттуда, где я по тебе скучал…

— Хорошенько же тебя там долбануло, — пытаюсь пошучивать. На самом деле он редко мне такое говорит, а выскакивает на меня с балкона еще реже, и сейчас у меня с самого момента «ноль» приятно онемели ноги. — Пошли в ванну…

— Хер ли я тя щас пущу в какую ванну…

— Так мы вместе пойдем… — я задыхаюсь, он еле дает мне сказать.

— Хера делать там…

— Мыться…

— А вот и нет…

— А это почему…

— А потому… — он уже отнес меня в спальню, раздел и вжал в кровать, вжался ртом в мой рот. — Нахер ты мне потом нужна, отмытая… Меня от твоего запаха прет…

Мой зоосад, я же говорила. Вернее, мой заповедник. В дикой природе чем грязнее, тем вкуснее.

— Прет от твоего запаха… м-м-м… — он не мычит — рычит, скорее. — М-м-меня пр-рет от твоего з-з-запаха…

Он вмял лицо у меня между грудей. Бодается с ними, с той, что побольше, потом с той, что поменьше, полизывает соски.

А я… о… я не могу поверить, что его слова опять совпали с моими мыслями… и эта сладкая охренелость вливается в кайф от его члена, вбивающегося в меня, распирающего меня. Она не мешает этому кайфу разливаться по мне, но сливается с ним, напитывает, насыщает.

Не в силах игнорировать совпадения, лепечу:

— Чт-т-то… — пока сама так же машинально почесываю его голову, стискиваю задницу, и без того уже напрягшуюся, как каменюка, сжимаю влагалищем его член, непроизвольно заставляя урчать и порыкивать.

Он принимает вопрос на свой счет и поясняет громче, яростней:

— Как пахнешь люблю… нюхать тя люблю…

В подкрепление своим словам он схватывает зубами мою грудь… левую… подлизывает языком сосок…

Скотина… думаю со стоном наслаждения, тогда как впрыгивания его в меня усиливаются… Зверь… как будто сердце выгрызть хочет… но кайф… какой же кайф…

Нет, чтобы выгрызть — для этого он недостаточно жестко куснул. Он лишь покусывает, сильненько этак — и ровно на чуть-чуточку меньше, чем если бы хотел причинить боль…

— А-а… — выказываю я ему свой восторг, свое невольное восхищение его умением — прикусывать, не вгрызаясь.

То и дело смотрю, засматриваюсь на него, любуюсь. Сроду никем так не любовалась.

Он не останавливается на одном укусе и с каждым новым по-звериному жмурит глаза. По выражению лица его я вижу, как в этот момент он зубами и языком ощущает нежную, разгоряченную от сладких терзаний кожу моих грудей, отданных мной ему на съедение. Их вкус подстегивает, проходит через него, передается в движения члена, и вот уже я у себя внутри, там, где он сейчас, «угадываю» телом, какие они такие на вкус, мои сиськи.

Он то сжимает, то разжимает челюсти, будто каждый раз по разряду пускает в меня ток. Но эти разряды — кайф чистейший, как будто меня между ног вибратором отделывают, то включают, то выключают… А я сама не контролирую ничего, а только отдаюсь и принимаю, с благодарностью встречая благословение очередного разряда.

Позднее он сделает нечто похожее, также сотканное из недо-боли и точечного кайфа. Когда он сделает, я расскажу об этом, обещаю. Но это будет позже, а сейчас — пускай искрится звездопад его укусов на сладкой водной глади предоргазменного марева.

Но он же оттуда меня и вырывает. Он решил, что раз это он установил, внедрил Чудо-Нирвану, то, значит, ему ее и разрушать.

Он спрашивает-ворчит:

— Тебе тоже вкусно?

— М-м-м?.. Э-э… О-о… — меня хватает лишь на нечленораздельные звуки, не на междометия даже — ведь разве он не знает, что еще мгновения и я кончу?..

— Не-е-ет, — оскаливается он в подобии улыбки. — Тебе ж тоже вкусно… Покажи, как тебе вкусно…