Мать-и-мачеха - Елена Соловьева

Владимир еще сбросил скорость. Машина теперь ползла по шоссе, как черепаха, но Марья не заметила этого. И только другие машины сигналили, обгоняя.

— Знаю, — согласился Владимир. — Но я говорю не о родстве по крови. Они как будто созданы друг для друга.

Он говорил о девочках, но невольно думал о них с Марьей. Ему было так легко и хорошо с ней, как будто они знакомы всю жизнь. Прежняя тоска по первой жене неожиданно утихла, сошла на нет. Марья стала его лекарством от одиночества, его сильнейшим обезболивающим. Почти наркотиком.

Машина остановилась окончательно.

Поддавшись порыву, Владимир обнял ладонями лицо Марьи. Потянулся к ней. Ее пухлые розовые губ были так близки и желанны. Они слегка приоткрылись, когда Марья взволнованно охнула.

— Па-а-ап?.. — протянула Глаша, проснувшись. Потерла глаза, прежде чем открыть их.

Рядом заворочалась Павла.

Владимир с сожалением отпрянул от Марьи. Такой момент был упущен, но он не смел винить за это дочь. Было бы гораздо хуже, если она или Павла проснулись и увидели то, что не предназначалось для их глаз.

— Да, дочка? — спросил он все еще немного хриплым голосом.

— Почему мы остановились? — Глаша, щурясь, посмотрела в окно. — Уже приехали?

— Нет, детка. Еще нет. Можешь поспать, я разбужу, когда приедем.

Машина тронулась с места, постепенно набирая скорость.

Марья смотрела в окно, избегая взгляда Владимира. Пространство между ними как будто накалилось, еще немного — и грянул бы взрыв. Это было так неожиданно. Марье ведь не показалось, Владимир действительно собирался поцеловать ее?

А она?..

Марья не сделала даже попытки возразить, и теперь корила себя за это. Если бы не проснулась Глаша, произошло непоправимое. И как бы она смогла после этого жить рядом с Владимиром? Как посмотрела в глаза его отцу и Пэтси? Так стыдно и неловко Марье не было еще никогда…

— Все хорошо? — поинтересовался Владимир, тронув ее за плечо.

Он, напротив, сожалел о том, что не успел поцеловать Марью. Момент упущен. Неужели теперь она его к себе близко не подпустит?

— Да, — соврала Марья. — Конечно.

Наилучшим выходом ей показалось сделать вид, что не произошло ничего необычного. Они ведь не целовались. Может быть, Владимир вообще не собирался этого делать, и ей только показалось? Она снова выдала желаемое за действительное?..

Как бы Владимиру ни хотелось продлить поездку, они все же оказались в поместье. Девочки все еще спали, было так жалко их будить. Владимир сам предложил перенести Павлу в домик, и Марья согласилась. Но Павла и Глаша так крепко держались друг за друга, что забрать одну, не разбудив другую, оказалось невозможно. Они никак не хотели расставаться.

— Мам, можно Глаша сегодня останется у нас? — попросила Паша.

— Если ее отец не против, — согласилась Марья и вопросительно взглянула на Владимира.

Конечно же, он разрешил. А еще поймал себя на мысли, что тоже с удовольствием остался бы вместе с ними.

Глава 29

Владимир направился к особняку. Уже подойдя вплотную, вскинул голову: в окнах спальни горел свет. Значит, Пэтси не спит. Да вот же, ее тень мелькнула. Выходит, не только не спит, но и дожидается его возвращения.

Прежде чем отправиться в постель, Владимир принял душ, но сделал это не в прилегающей к спальне душевой. Сейчас ему как никогда хотелось одиночества. Он медлил, как будто нарочно оттягивая время встречи с Пэтси.

Но она дождалась.

— Привет, — поздоровалась с ласковой улыбкой, когда Владимир вошел в комнату. — Не могла уснуть без тебя. Все в порядке?

«Не слишком», — мог бы ответить Владимир. Но он промолчал, смерив будущую жену продолжительным взглядом.

— Я беспокоилась, — с мягким укором произнесла Пэтси. — Вот и голова разболелась. Пришлось принять аспирин.

«Снова о себе», — отчего-то подумал Владимир.