— Не говори ей заткнуться.

— Ты совершил ошибку, отец, когда приехал сюда один, — говорю я.

Его рука дрожит чуть сильнее.

— Когда ты в последний раз стрелял из пистолета? — Я подхожу ближе, зная, что прошло уже много лет. Даже его кузен, которого он убил в прошлом году, был всего лишь приказом. На самом деле он не совершал убийства. — Лет двадцать, наверное?

Его глаза сужаются.

— Ты знал, что Арчер убил мать одного из студентов только прошлой зимой? Она угрожала директору академии.

Рука моего отца дрожит еще сильнее.

— Только один из нас выйдет отсюда живым!

Арчер не колеблется, предвидя его следующий ход. Палец отца уже готов был нажать на спусковой крючок, но Арчер оказался быстрее. И прежде чем мой отец успевает понять, что произошло, пуля проходит прямо через его грудь. Его глаза расширяются, он роняет пистолет и падает на колени.

Меня охватывает скорбь, но её перевешивает облегчение от того, что Арчер жив. Этот человек едва ли был мне родителем.

Я бросаюсь в объятия Арчера, и обхватываю его руками.

— Я люблю тебя, — выпаливаю, не в силах больше держать в себе правду. Он только что спас нам обоим жизни, я в этом уверена.

— Я только что убил твоего отца.

— Лучше он, чем ты. Он бы убил тебя. Это было «убей или умри».

Я крепко сжимаю его, понимая, что никогда раньше ни к кому не испытывала таких чувств.

Тело Арчера застыло от напряжения.

— Что, черт возьми, мы собираемся делать?

Я отступаю назад и беру его лицо в свои ладони, глядя ему в глаза.

— Давай не будем думать об этом прямо сейчас. Всегда есть завтра. — Я целую его. — Прямо сейчас нам нужно быть благодарными, что мы оба живы и вместе.

Он целует меня, просовывая язык мне в рот.

— Я люблю тебя больше всего на свете. — Он прикусывает мою губу. — Черт, я только что убил ради тебя. И ты права. Я знаю двух парней, которые помогут нам навести здесь порядок.

Я нахмуриваюсь.

— Оак и Гаврил?

— Да, у них есть опыт в этом, судя по всему. Я не знаю подробностей, так что не спрашивай.

— Пойдем, зайдем внутрь.

Я беру его за руку, и мы оба возвращаемся в хижину.

Арчер подходит к GPS-трекеру и несколько раз топчет его, чтобы убедится, что тот уничтожен. А затем он подходит к камину, который, очевидно, разожгли к нашему приезду, и для пущей убедительности бросает его в огонь.

— У тебя есть с собой что-нибудь еще, в чем может быть маячок?

Я думаю об этом, пытаясь понять, есть ли у меня с собой еще что-нибудь, что моя семья давала мне. Они никогда не были большими любителями подарков, но на мой шестнадцатый день рождения отец подарил мне ожерелье. Я подумала, что это милый, почти сентиментальный подарок, но мне следовало догадаться. У него был скрытый мотив следить за своей дочерью-подростком.

— Нет, я уверена. Все остальное, что у меня есть с собой, я точно покупала сама.

— Хорошо. — Он подходит ко мне и страстно целует, вызывая во мне стон. — А теперь мне нужно заняться с тобой любовью, иначе я могу сойти с ума.

Арчер поднимает меня на руки и несет в спальню, неистово целуя.

Думаю, что ему это нужно прямо сейчас, да и мне тоже. Мужчина только что убил моего отца. Есть о чем переживать, и это — возможность выпустить пар. Никто из нас не может даже помыслить о последствиях того, что только что произошло снаружи.

Он грубо толкает меня на кровать, раздувая ноздри.

— Ты моя, Адрианна. Скажи мне, кому ты принадлежишь.

— Тебе, — говорю я без тени колебания в голосе.

Он срывает с меня юбку, а затем трусики, как зверь, и без предупреждения просовывает в меня пальцы.

— Всегда такая мокрая и готовая для меня.

Я выгибаю спину, приподнимаясь на кровати, желая, чтобы он был внутри меня сильнее, чем когда-либо прежде.

— Трахни меня, — приказываю ему.

Он ухмыляется. Это жестокая улыбка, от которой у меня сводит живот.