Сердце болезненно сжалось. Внизу живота образовался крепкий узел злобы. Мне хотелось наорать на терапевта, ударить, оттолкнуть, перевернуть его стол и всё ему разъяснить, но ответов не было.

Сейчас не было.

Солсбери покинул кабинет первым, оставив все свои личные вещи на столе: очевидно, он ещё не собирался уходить, но все равно твердо завершил сессию. На душе лежал какой-то непонятный груз: камень на сердце, давящая толща воды на все тело, внутренняя удавка на шее.

«Впервые ухожу отсюда с такими чувствами. Может, эта неугомонная Джессика права и мне стоит сменить терапевта? Или временно взять паузу. Он столько раз открещивался от осуждения, но что это тогда сейчас было?»

Обессиленная, я поплелась к выходу: на последнем повороте в главный холл меня остановили приглушенные голоса Солсбери и администратора. Казалось бы, это не моё дело, о чем они говорят, но мне хотелось хоть немного себя отвлечь. Осторожно встала за ограждающей стенкой, украдкой заглянув за угол. Теперь я не только слышала, но и видела происходящее.

Блондинка выглядела разбитой. Маска услужливой феи треснула и за ней стояла удрученная девушка без сияющего настроения.

— Нет, — она медленно качает головой и прячет глаза, нервно захватывая кончик ногтя указательного пальца между зубов, — с чего ты…

— Джесс, — Солсбери нежно обнимает её и ласково прижимает к себе, не дав закончить предложение, — не нужно меня обманывать.

— Мне так страшно, — вдруг шмыгает и утыкается лбом в его грудь, неуверенно обнимает за плечи, робко прячется за ним от всего мира.

«Когда-то в моей жизни тоже был мужчина, с которым я чувствовала безопасность».

Он осторожно гладит её по волосам и тихо покачивает на месте, стараясь успокоить.

— Все в порядке, — тихо шепчет доктор и слегка прижимается губами к её темечку.

Я больше не могу на это смотреть. Громко вышагиваю вперед, отрывая смутившихся любовников друг от друга. Глаза блондинки на мокром месте — так сильно испугалась, что её врачеватель выходит на работу в выходные? Бедная девочка! Поёживаюсь от отвращения и выскакиваю на улицу, прыгая в первое попавшееся такси.

За спиной что-то кричит выбежавший следом Солсбери, но мне неинтересно слушать его новые обвинения или просьбу заранее выбрать дату на приём.

В автомобиле глаза сокрушают слезы: если бы кто-то знал, как я устала плакать.

«Почему он стал Вашим мужем?» — в голове эхом повторяются отголоски его неприятных вопросов — это не то, что я хочу слышать. Я не хочу помнить его слова, мысли, предположения. Не хочу разговаривать об этих людях, думать о них, смотреть на прошлое под другим углом.

Я пришла в надежде забыть об этих людях и пережитом навсегда, а не в очередной раз расковыривать только покрывшуюся корочкой рану.

«Мне не нужны эти воспоминания.

Психотерапия не помогает».

Утираю слёзы и еду домой в гордом молчании. В области сердца неприятно зудит: перед глазами стоит картинка доктора, обнимающего блондинку с плохими манерами. Новая идеальная девочка, которая показывает своё истинное лицо только неугодным — например, мне. Как я вообще могла подумать, что Солсбери может меня понять? Он такой же слепой, как и все остальные. Никакой стаж не откроет глаза на настоящие внутренности другого человека, если первому нравится видеть то, что он хочет. Почему мне вообще обидно?

«Солсбери ничем мне не обязан, он просто мой психотерапевт. Совсем скоро бывший».

Мысль больно укалывает. На ум снова приходят слова, что однажды выбили мне почву из-под ног. Перед глазами рисуется образ северного сияния и одного зеленоглазого монстра. Я не хочу об этом вспоминать.