Только не мы - Игорь Толич

Но я не подозревала, что этот прорыв и выстраданное завершение многолетней работы, высвободят не только счастье заново свободно полюбить жизнь, но и спровоцируют появление творческой немоты — мне стало не о чем писать. Тихая, спокойная жизнь в Латвии подарила мне истинный новый дом, но в доме этом я разучилась не только страдать, я разучилась быть писателем, став вдруг банальной домохозяйкой. И только в это Рождество вместе со Спасителем родилась моя новая долгожданная сказка про девочку из стеклянного шара.

Проснувшись перед включённым телевизором и прочитав электронное письмо, я перво-наперво удалила его в корзину. Затем открыла свою сказку и в отчаянии застрочила продолжение к ней, потом бросила, потом возобновила, потом разрыдалась.

В итоге я восстановила удалённое сообщение из корзины. Я хотела только одного. Я была уверена, что вижу перед собой единственную и совершенно реальную цель. К ней я и шла. Шла, чтобы обрубить все концы, раз уж они оказались обрублены не подчистую, и ещё оставалась ниточка, за которую меня можно было ухватить.

«Я её оборву», — сказала я сама себе, оделась и вышла на улицу.

Из письма я узнала адрес и то, что меня там ждут.

Зайдя в гостиничный холл, я подошла к ресепшену и назвала свою фамилию.

— Эглите?.. — переспросила девушка, стоявшая на посту в этот поздний час. — У меня, к сожалению, не числится такого гостя.

— А посмотрите Янсоне… Нет. Янсон. Лиз Янсон. Посмотрите Лиз Янсон, пожалуйста.

— Да, точно. Такое имя есть. Можно ваш паспорт?

Я сконфузилась. Конечно, паспорт у меня с собой был, но на имя Илзе Эглите, что, скорее всего, не устроило бы работницу отеля. Тогда вместо паспорта я достала свою книгу.

— Простите, я забыла документы. Но это я, видите? Это я, — указывая на оборотную сторону обложки с моей фотографией и именем Лиз Янсон, объяснила я.

Мне выдали ключи.

Я поднялась в номер, постучала, но, не дождавшись ответа, вошла сама.

Карточный ключ легко поместился в прорезь на маленьком блоке, установленном у входа, после чего резко зажёгся свет.

Я отпрянула обратно к двери, напугавшись того, что увидела.

— Здравствуй, Лиз, — сказал Тони.

Он сидел в давно привычном чёрном брючном костюме на кожаном диване, стоящем посреди одной из двух комнат номера. Руки его были раскинуты во всю ширину невысокой, стёганной крупными пуговицами спинки. В руках у Тони мерцал стеклянный рокс со льдом и виски. Вместо галстука на нём была серая вязанная бабочка, прикреплённая под горло тёмно-синей однотонной рубашки.

Тони пристально смотрел мне в глаза. И даже на расстоянии, отделявшем нас, я чувствовала его взгляд на себе, чувствовала физически, словно он притрагивался к моим волосам, шее, скулам.

— Здравствуй, — ответила я и решительно двинулась навстречу.

Мне было жарко находиться в шубе, но я не стала её снимать.

— Не хочешь раздеться? — Тони склонил голову к плечу, изучая меня под новым углом.

— Я ненадолго, — быстро произнесла я и протянула ему книгу. — Вот. Я выполнила своё обещание. Личный автограф внутри.

Тони неторопливо отставил бокал на журнальный столик и принял в свои руки мой подарок.

Пять лет назад, почти в это же время, когда мы встретились в кафе, видя друг друга во второй раз, я дала ему слово, что роман «Не мы» однажды непременно будет дописан, а Тони достанется экземпляр с моей подписью. Теперь он листал готовую книгу и с интересом читал вязь моего почерка, оставленного незадолго до выхода из дома шариковой ручкой на форзаце.

— «Для Тони от Лиз. На память», — процитировал вслух Тони написанный мною текст и подытожил: — Скромно.

— Прости, я не умею писать длинные прощальные письма.

— Я позвал тебя не для того, чтобы прощаться, — ответил Тони. — Я позвал тебя, чтобы мы поговорили.