Плотское желание - М. Джеймс

Я смотрю на сообщение, благодарность переполняет меня. Через минуту звонит телефон, и я сразу же отвечаю.

— Эбби?

— Эм! — Ее голос звучит в трубке, и каждый слог наполнен волнением. — Боже мой, я все надеялась, что ты приедешь в гости, но не думала, что ты когда-нибудь переедешь. Ты серьезно?

Я тяжело сглатываю.

— Да, серьезно. Кое-что изменилось, и я думаю, что мне нужно ненадолго уехать из Лос-Анджелеса. Ты действительно не против, если я поживу у тебя, пока не улажу кое-какие дела? — Я выдохнула. — Мой отец умер шесть месяцев назад, так что квартира осталась у меня. Мне нужно подумать, что с ней делать, я не очень хочу ее продавать, но я не могу позволить себе ипотеку и аренду. Так что мне нужно решить, что делать.

— Черт, Эм. Мне так жаль. Конечно, все, что тебе нужно. Помню, твой папа разрешил мне месяц спать на диване, пока я пыталась найти квартиру. — Эбби делает паузу. — Честно говоря, я не могу поверить, что ты уезжаешь. Что случилось?

Я колеблюсь. Мне трудно просто сказать об этом. Но я не могу принять предложение Эбби и не рассказать ей.

— Я беременна, — говорю я наконец. — И я не хочу, чтобы отец был вовлечен в это. Так что будет лучше, если я просто уеду. Хотя бы на время.

— Черт, — вздохнула Эбби. — Ладно, да. Просто приезжай, как только захочешь. У меня есть подруга, которая очень хороший акушер, я могу свести тебя с ней. Мы все уладим, хорошо? А хорошие художники могут зарабатывать здесь сумасшедшие деньги. Возможно, ты сможешь позволить себе и то, и другое!

Я не могу не рассмеяться.

— Сомневаюсь. Но оптимизм полезен.

Оптимизм улетучивается, как только я кладу трубку. Веселый голос Эбби, звучащий в моем ухе, поднял мне настроение, но реальность обрушивается на меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

Когда я поднимаюсь наверх, боль в груди возвращается. Невозможно думать о том, чтобы упаковать все вещи, которые здесь находятся, и я говорю себе, что вернусь за большей их частью. Вместо этого я собираю то, что мне нужно, — чемодан с одеждой и личными вещами, те немногие семейные реликвии и несколько фотографий, которые хранил мой отец. Горсть книг — его любимых и моих. Ракушки с пляжа. Я забираю воспоминания и оставляю то, что могу заменить.

Удивительно, но воспоминания всей жизни помещаются в два чемодана вместе со всей моей одеждой.

Я оставляю красное платье, которое купил мне Данте. Я еще раз провожу пальцами по пунцовому шелку, прикусываю губу и сглатываю слезы, собираясь уходить. Эбби сказала, что я могу приехать, как только захочу, и от ожидания легче не станет.

Если я останусь здесь еще дольше, то уехать будет намного сложнее.

Я загружаю два чемодана и оборудование для татуировки на заднее сиденье машины, закрываю дверь и стараюсь не оглядываться.

Только когда я перебираюсь на водительское сиденье и вижу, как отъезжает Мустанг, очень похожий на машину Данте, слезы наконец переполняют меня.

Я прижимаюсь лбом к рулю, пытаясь подавить их, но не могу. Рыдания вырываются наружу, слезы за себя, за свою жизнь и за все, что я потеряла за последние шесть месяцев. Я завожу двигатель и включаю передачу, злясь на себя. Некоторые из этих слез из-за Данте, и я чувствую себя идиоткой, позволяя себе плакать из-за него.

Я всегда знала, что все закончится. С самого начала наши отношения были как тикающие часы. Никто, кроме меня, не виноват в том, что я позволила себе так много чувствовать, что теперь мне кажется, будто мое сердце вырывают из груди.

Снова и снова, ведя машину, я спрашиваю себя, правильно ли я поступаю. Правильно ли это, обманывать Данте, лишая его возможности узнать своего ребенка. Если все эти решения я принимаю сама, то это не тот путь, по которому я должна идти. И каждый раз, когда я думаю о том, чтобы повернуть назад, я вспоминаю жизнь, которую ведет Данте, и все причины, по которым я не хочу в ней участвовать.