Плотское желание - М. Джеймс

— Спасибо. — Улыбка не сходит с ее губ, но она выскальзывает из комнаты, и я больше не вижу ее, пока не заканчиваю мыть посуду.

Она была права, когда удивилась, увидев, что я убираюсь, когда была здесь в последний раз. Для этого у меня есть домработница, а я в основном живу за счет еды на вынос, хотя в перерывах между визитами уборщицы могу и сам за собой прибрать. Но я никогда не стоял у раковины и не мыл посуду. Я редко готовил еду сам. В этом есть определенная новизна, но я уже слышу голос Эммы в своей голове, если скажу ей, что мне это нравится, и она скажет мне, что я просто играю в дом. Что если мы попытаемся сделать это реальным, то рано или поздно я пойму, что наши миры не совпадают.

Она молчит, пока наносит штрихи на мою спину, после чего устраивается в кресле в гостиной. Я чувствую, как она погружается в ритм работы, используя его, чтобы успокоиться, и я тоже молчу. Я не хочу больше ничего говорить, чтобы не нарушить утреннее настроение.

Когда она заканчивает, я достаю бумажник и достаю наличные, чтобы заплатить ей за сеанс и чаевые. Эмма смотрит на пачку купюр, когда я вкладываю их ей в руку, и ее рот дергается.

— Это слишком много, — наконец говорит она. — Мне даже не нужно считать, чтобы понять это.

— Просто возьми. — Резко выдыхаю я.

Челюсть Эммы напрягается, и я вижу, как она работает над эмоциями, которые явно не хочет выпускать на поверхность.

— Мне не нужно, чтобы ты меня спасал, — пробормотала она, передернув плечами. — Я могу справиться с этим сама.

— Это всего лишь чаевые, Эмма.

Она вскидывает подбородок и смотрит на меня.

— Ты всем так хорошо даешь чаевые? Каждой официантке, которая обслуживает тебя в ресторане? Каждому бариста?

— Если они такие же красивые, как ты. — Это было сказано в шутку, но по выражению ее лица я вижу, что она это не оценила. Она прикусывает губу, перебирает купюры, вытаскивает несколько из них и засовывает обратно мне в руку.

— Я не могу это принять. — Ее челюсть упрямо держится, что говорит мне не спрашивать, но я ничего не могу с собой поделать.

— Почему? — Качаю головой, глядя на нее. — Скажи мне, почему, Эмма.

— Нет. — Она резко качает головой. — Просто оставь это, Данте. Пожалуйста.

Когда она встречает мой взгляд, я понимаю, что она не собирается отступать. Медленно кивнув, я убираю деньги обратно в бумажник.

Я не ожидал, что расстанусь с ней вот так. Я представлял себе, как поцелую ее перед уходом, как проведу по ней руками, оставляя ощущение ее изгибов в своих ладонях. Я хотел, чтобы она с нетерпением ждала следующей встречи со мной. Вместо этого у меня осталось ощущение, что я не совсем понимаю, что происходит. Что меня намеренно не пускают в ту часть ее жизни, которую я мог бы легко исправить. И я понятия не имею, что с этим делать, не переходя границы, которые, как я знаю, могут разрушить наши зарождающиеся отношения.

* * *

К счастью, я слишком занят предстоящим семейным ужином, чтобы много думать об Эмме в течение оставшегося дня и следующего. Семейный ужин был традицией, на которой настаивал наш отец: каждое воскресенье, независимо от того, что еще происходило в нашей жизни, он обязательно собирал нас всех в особняке Кампано, чтобы вместе поужинать. Когда мы были детьми, он никогда не пропускал воскресный обед, независимо от нашего расписания или его деловых обязанностей. Когда мы стали взрослыми, от нас ожидали, что воскресные вечера будут свободными для семьи.

После его кончины мы перестали придерживаться традиции обедать каждое воскресенье. Но у нас появилась своя традиция — одно воскресенье в месяц мы все собираемся в особняке на ужин. Даже наша младшая сестра, Аида, приезжает домой из колледжа, чтобы не пропустить семейный обед, который мы поддерживаем.