Доверься мне - Бекка Мак

— Может, тебе стоит постучать, а не просто войти!

Оливия хмыкает, ее маленькие ножки впиваются в мышцы под моими лопатками. Я зарываюсь лицом в мягкий ковер и издаю хриплый гортанный стон.

— Я ухожу! Мы уезжаем! Джем, нет! Вернись! Прикрой глаза, дружок!

Маленький Джем на своих пухлых ножках входит в дом. Он недавно научился ходить, хотя в основном он больше похож на маленького пьяного взрослого. Это уморительно и чертовски мило. Его лицо загорается, когда он видит свою тетю, сидящую у меня на спине, и он переходит на очень вихляющий бег, ныряя прямо к моей заднице, к которой он прижимается своим лицом.

Оливия хихикает и спрыгивает с моей спины, когда ее брат осторожно входит в гостиную.

— Привет, Джемми, — воркует она, снимая с меня племянника.

Она натягивает на него футболку «Ванкуверских гадюк» и чмокает его в живот, а затем опускает его мне на грудь, когда я переворачиваюсь на спину. Он небрежно целует меня, прежде чем я подбрасываю его в воздух и ловлю на руки. Малыш так хорошо пахнет, как свеженький ребеночек и кокосовый крем от загара.

Джереми прикрывает глаза, поэтому ударяется голенью о край кофейного столика и захлебывается в проклятьях. Естественно, в этот момент врывается Аланна и заявляет, что он должен ей пять баксов.

Когда его взгляд находит нас, Джереми вздыхает.

— Слава Богу. Ты одета.

— Я топталась на его спине, — Оливия ударяет его локтем, прежде чем они обнимают друг друга.

Он подозрительно смотрит на меня.

— Зачем?

— О, я не знаю, — я поднимаюсь на ноги с Джемом на руках. — Может быть, потому что прошлой ночью я надрал кое-кому чертову задницу и выиграл Кубок Стэнли, — я учусь не ругаться при детях. Удается это не всегда.

— Да, ты выиграл! — кричит Аланна, вбегая в комнату. Когда она прыгает на меня, одной рукой я ловлю ее за талию. Я чертовски люблю этих детей. — Это была лучшая игра на свете, Картер. Я плакала! Правда, я плакала!

— Правда, плакала, — повторяет Джереми с очередным долгим выдохом. — У нее была истерика.

Аланна хмурится, соскальзывая с моего тела.

— Ты плакал как ребенок, папочка.

— Не плакал, — я бы поверил ему, если бы не выражение его лица, когда он взглядом скользит по гостиной и останавливается на блестящем кубке на кухонном столе. Его трясущиеся руки взлетают к лицу. — О. Боже. Это… это… это… — он хнычет, а я ухмыляюсь.

Я опускаю Джема в кубок, и он хихикает, шлепая по нему руками.

— О Боже! — Кристин входит в гостиную размеренным шагом, но вбегает на кухню. — Фотография! Мне нужна фотография! — она приобнимает меня одной рукой, пока достает телефон из сумочки. — Поздравляю, Картер. Ты был великолепен. Ты его заслужил, — она щелкает пальцами перед Джемом, пытаясь привлечь его внимание. — Посмотри на мамочку, Джемми! Ты можешь сказать — кубок? Кубок! Кубок, Джемми!

Он, черт возьми, не говорит ни слова, просто лепечет, но выглядит чертовски счастливым, улыбаясь ей на всех трехстах снимках, которые она успевает сделать за пятнадцать секунд.

Джем смотрит на меня сверкающими голубыми глазами, протягивая свои крошечные ручки.

— Ка-ка.

Кристин прижимает руку ко рту.

— О. Он сказал твое имя.

— Не сказал, — ворчит Джереми, протягивая руки к Джему.

Джем хмурится и ворчит, вырываясь из рук отца и хватаясь за меня.

— Ка-ка!

Я мог бы попытаться стереть с лица довольную ухмылку, если бы мог. Я подхватываю Джема, и прижимаясь щекой к его щеке, смотрю его отцу прямо в глаза.

— Он точно назвал мое имя. Думаю, это еще одна вещь, которую я выиграл в этой жизни, Джереми, не так ли?

Джереми сует десятидолларовую купюру в руку Аланны, прежде чем открыть рот и выпустить небезызвестную ярость семьи Паркер.

— Картер, — голова Оливии опускается на мое плечо, и она хнычет. — Я не уверена, что смогу досидеть до конца ужина. Я хочу спать.