Сердца небес - Кэтрин Вилтчер

Это единственное объяснение, которое он даст мне за то, что так плохо обошелся со мной сегодня вечером, единственное извинение, которое я услышу из его уст. Несмотря на это, я ловлю себя на том, что хочу облегчить бремя его вины.

— Позволь мне помочь.

— Займись со мной любовью, — он спускает бретельки моего комбинезона с плеч, обнажая мою грудь. Наклонив голову, Данте ласкает мои соски языком, крепко посасывая, пока они не твердеют и начинают ныть. Я стону, когда волна желания проносится по моему телу. — Как в тот раз в твоей квартире… помнишь это, Ив? Ты, я, и никакой другой ерунды, — за этим следует остальная часть моего комбинезона. Сейчас на мне только белые кружевные трусики.

— Я больше не могу поспевать за тобой, Данте, — выдыхаю я, его имя застревает у меня в горле. — В одно мгновение ты говоришь самые приятные вещи. В следующее разбиваешь мне сердце.

— Просто… люби меня.

— Я люблю, несмотря на все, через что ты заставил меня пройти, и все, что ты сделал.

— Пожалуйста, — он переплетает свои пальцы с моими и поднимает их высоко над моей головой, все это время покрывая мягкими поцелуями мою щеку и подбородок. — Ты нужна мне. Мне нужно почувствовать что-то хорошее и правдивое.

— Ты превратил меня в убийцу, — плачу я.

— Ты убила из любви, а не из ненависти. В этом разница между нами. Это делает тебя еще большим ангелом для меня.

— Я чувствую себя такой виноватой.

— Я освобождаю тебя от этого.

Эти осколки уязвимости — то, что связывает нас вместе. После этого ожесточенного спора у нас был только один путь назад.

Мой несовершенно идеальный преступник.

Мой счастливый конец и моя величайшая трагедия.

Отпустив мои руки, Данте снимает мои ноги со своей талии, чтобы снять рубашку и расстегнуть джинсы. Просовывая большие пальцы за пояс моих трусиков, он спускает их по моим бедрам. Я дрожу от морского бриза, так же сильно, как и от своей страсти к нему. Крупные песчинки подо мной теперь царапают мою обнаженную спину и задницу.

Он наклоняется и скользит одним пальцем внутрь меня, тихо рыча при этом.

— Ты такая мокрая, Ив. Такая чертовски влажная для меня, — Данте убирает палец, и хотя я этого не вижу, я знаю, что он медленно посасывает его, наслаждаясь вкусом. — Настоящий гребаный рай.

Я вскрикиваю, когда он повторяет, погружаясь в мое лоно и мягко отстраняясь. Один палец сменяет два. Подушечкой большого пальца Данте скользит вверх-вниз по моему клитору, и мой живот сжимается от интенсивных вспышек удовольствия. Наступление темноты — это сцена для чувств. В темноте нет ничего, кроме его прикосновений и запаха, соленого морского воздуха и отдаленного грохота океана.

Он опускается ниже, и я чувствую его горячее дыхание у себя между ног, когда очередная волна возбуждения захлестывает меня изнутри. Данте раздвигает пальцами мои складочки и набрасывается на меня своим ртом.

Давление на мой клитор усиливается, когда он начинает трахать меня своим языком, прижимаясь лицом к моей промежности, как будто не может насытиться. Я вдавливаю голову в песок.

— О, боже!

Я больше не могу контролировать реакции своего тела. Он такой опытный. Такой интуитивный. Кажется, он точно знает, какая часть меня нуждается в стимуляции для получения наиболее сильного удовольствия.

— Данте, я не могу, я не могу! — мои слова теряются на фоне моих слез. Он стонет в ответ, и вибрации доводят меня до предела. Знакомое пламя охватывает мой таз с кульминацией, которая заставляет меня выкрикивать его имя и впиваться ногтями в кожу его головы.

Он не прекращает играть со мной до тех пор, пока все остатки моего оргазма не покидают мое тело. Наконец, Данте поднимается вверх, своей эрекцией упираясь в мой вход.

— Окрой глаза.