Сердца небес - Кэтрин Вилтчер

Джозеп протягивает мне мое любимое оружие — пятнадцатисантиметровый зазубренный мерзавец, который унес больше жизней, чем чума. Ему тоже не терпится поучаствовать, и я, возможно, просто отдам всю власть ему. То, что Иванов делал с детьми и женщинами на протяжении многих лет, заслужило ему место на моем складе.

Я наклоняюсь вперед и выдергиваю кляп у него изо рта. И сразу же наружу, словно желчь, выплескиваются мольбы.

— Помолчи, — рявкаю я, и он немедленно замолкает.

Боже. Он, бл*ть, плачет прямо сейчас.

Я позволяю ему некоторое время тихо всхлипывать, пока решаю, какую часть его тела изуродовать в первую очередь.

— Имена, — рычу я, размахивая ножом перед ним, чтобы он мог увидеть, что у меня припасено.

— Я не могу, — стонет он. — Моя семья…

— Твоя семья?

Он знает, что облажался, потому что плач становится еще более истеричным. Он только что упомянул об одной вещи, которая гарантированно сделает его смерть еще более кровавой и затяжной.

Семья.

Моя дочь.

Он никогда не задумывался на ее счет. Какого хрена я должен оказывать ему такую любезность?

— Имена.

Я повторю это слово еще два раза, а затем начну.

Он опускает голову в знак поражения.

— Моя семья в безопасности, пока я держу рот на замке. Они сказали, что защитят их, если я умру молча.

— Они?

— Не заставляй меня говорить, умоляю тебя.

— Твоя семья мертва, — говорю я прямо. — Ты идиот, если ожидать чего-то другого. Говори сейчас, и я, возможно, сделаю это быстро.

— Я не знал, что она твоя дочь, — внезапно хнычет он.

На складе воцаряется потрясенная тишина. Такое чувство, будто ледяная волна только что ударила мне в лицо.

— Клянусь богом, я не знал. Пожалуйста. Прошу…

— Мне нужны имена скомпрометированных копов, Иванов, — мой голос звучит отстраненно, губы двигаются сами по себе. Ничто не выдает того, что земля только что ушла у меня из-под ног. Я даже не могу смотреть на Джозепа. Я ожидал сегодня множества признаний, но только не этого.

— Она была одной из шести из Колумбии, — продолжает он, бормоча от страха. ― Чем моложе, тем лучше. Вот какой была спецификация.

Боже.

— Куда ее увезли? — рычит Джозеп, делая шаг вперед.

Я чувствую, как он маячит у меня за спиной, снова предлагая мне свою молчаливую солидарность и силу. Никогда еще не был так благодарен за это.

— Бухарест, Россия, США.

— О чем, черт возьми, он говорит?

Я слышу, как Виктор бормочет. Он явно не имеет ни малейшего представления о мельчайших деталях операции, над которой работаем мы с Петровым. Движущая сила. Та, что делает это настолько личным, насколько это возможно.

Мой брат не убивал мою дочь. По крайней мере, не так, как сказал, насмехаясь надо мной, когда приставлял пистолет к моей голове. Он отдал приказ, но мой отец предпочел вместо этого бросить ее на съедение волкам и хищникам. Таким людям, как Иванов, и их грязному ремеслу, которые использовали ее и издевались над ней, а затем продали дальше. Только когда я вернулся в Колумбию, чтобы похоронить ее, я, наконец, узнал правду. Будучи всего четырехлетней девочкой моя маленькая дочь заплатила за мои грехи и неверные решения.

Почему мой отец продал свою собственную плоть и кровь?

Потому что я осмелился повернуться спиной к семье в девятнадцать лет.

Потому что я осмелился попытаться избавиться от имени Сантьяго.

Потому что я осмелился предположить, что если бы был лучшим человеком, это могло бы исправить то зло, которое причинил ее матери.

Потому что я осмелился лгать себе, что каким-то образом смогу оставить прошлое позади.

— Имена, — рычу я сквозь стиснутые зубы.