Воровка - Тара Кресцент

― Нет, не сказал, и это сводит тебя с ума, не так ли? ― Он вешает на стену подделку Джузеппе Аванци. ― Мой старый контакт, к сожалению, больше не доступен. На этот раз я воспользовался принтером.

― Принтером? ― Я смотрю на него через плечо. ― Серьезно?

― С помощью технологий можно делать удивительные вещи, особенно если картины должны пройти лишь беглый осмотр.

― А Эдит Фрост ничего не знает об искусстве. Умно. ― Я вешаю Веронезе и перехожу к следующей картине. ― Никогда о таком не слышала.

― О печати картин на принтере, ты имеешь в виду? Я увидел это в телешоу.

Не проходит и пяти минут, как мы заканчиваем менять картины местами, и Антонио грузит оригиналы в свою тележку.

― Ты все еще не сказал мне, что собираешься с ними делать, ― замечаю я.

Он смеется.

― Это сюрприз, маленькая воришка. Но поверь мне, тебе это очень понравится.

Я хочу уйти, как только заканчиваю, но Эдит сообщает мне, что я должна остаться до воскресенья, чтобы демонтировать инсталляцию.

― Но это же все выходные, ― протестую я.

― Это обсуждалось с мистером Флетчером. Разве он не поставил вас в известность об этом?

Она смотрит подозрительно, и последнее, что мне нужно, это чтобы она связалась с Флетчером.

― Без сомнения, это вылетело у него из головы. Учитывая обстоятельства, разве можно его винить?

Николас появляется как раз в тот момент, когда я это говорю.

― Что происходит? — спрашивает он.

― Мисс Д’Эспозито не знала, что останется на выходные.

Николас поднимает бровь.

― Без сомнения, Флетчер был слишком занят, чтобы сообщить вам об этом, ― говорит он. Спасибо, Николас. ― Вы остановились в деревенском пансионе, да? Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь забрал ваши вещи. И конечно, вы приглашены на вечеринку сегодня вечером.

Черт побери. В какой-то момент Кинкейд обнаружит кражу, и я предпочла бы оказаться в самолете в Лондон до того, как это произойдет. Но, похоже, этого не будет.

― Спасибо, ― говорю я покорно. ― Это очень любезно с вашей стороны.

На вечеринку приглашены восемьдесят самых близких и дорогих друзей Артура Кинкейда. Я сижу в углу в своем темно-синем платье, потягивая бокал содовой, и наблюдаю, как миллиардер приветствует своих богатых и состоятельных коллег.

Затем в комнату входит Антонио.

Даже в этом собрании элиты он выделяется. Черно-красная клетчатая кепка исчезла. Его угольный костюм безупречен, подчеркивая широкие плечи и узкую талию. Я смотрю на него, теребя золотое кольцо на пальце, и меня охватывает собственническое чувство. Мой, думаю я. Мой муж.

Артур Кинкейд сияет от удовольствия.

― Мистер Моретти, я так рад, что вы смогли присутствовать.

― Я бы ни за что не пропустил это событие, ― отвечает Антонио. ― И, пожалуйста, зовите меня Антонио.

Вечеринка начинается. Официанты в белых рубашках перемещаются среди толпы, держа в руках подносы с шампанским и закусками. Гости переходят от картины к картине, восхищаясь представленной коллекцией. Женщина в тоге играет на золотой арфе на возвышении в центре бального зала, а жонглеры и фокусники перемещаются среди гостей, показывая фокусы и иллюзии, которые завораживают всех.

Честно говоря, это немного чересчур. Но, по крайней мере, еда вкусная. Я отхожу в сторону, мое внимание разделено между Антонио и Кинкейдом. В любую минуту…

Кто-то стучит вилкой о бокал. В бальном зале воцаряется тишина, и на подиум выходит ведущий, настраивая микрофон и прочищая горло.

― Дамы и господа, уважаемые гости, я рад приветствовать вас всех на этом особенном событии — праздновании восьмидесятилетия единственного и неповторимого Артура Кинкейда.

Гости аплодируют. Артур улыбается и кивает.