— Уверен, ты знаешь, что Розолини — это не ваше настоящее имя. Вернее, это ненастоящее имя вашего деда. Он взял его в честь города, из которого он родом, на Сицилии. Это очень близко к тому месту, где я впервые встретил его. Когда мне было пятнадцать лет, я прошел двенадцать миль до городка Розолини и расспросил всех о вашем дедушке. Никто не признался, что знает, кто он такой. Омерта сильна на Сицилии, как нигде. Возможно, я хотел убить его… чтобы отомстить за оскорбление чести моей семьи. Но вместо того, чтобы вернуться домой, не найдя его, я заночевал в поле, чтобы на следующий день поискать его снова. На следующее утро Вито разыскал меня, когда жители деревни рассказали ему о странном мальчике, который спрашивал его по имени. Он сразу узнал меня, дал мне работу, и я больше никогда не возвращался домой. В шестнадцать лет я стал водителем в бригаде твоего деда. В те времена он работал в качестве силовика в семье, которая контролировала юг Сицилии. В семнадцать лет я впервые убил человека. Твой дед дал мне пистолет и сказал, чтобы я это сделал… и я сделал. Я делал все, что он мне говорил… и в результате я поднялся по карьерной лестнице, и мне отдали сельские районы. Это стало моей территорией… маленькие деревушки, бесплодные поля… клочок земли. А потом твой дед уехал… чтобы начать новую жизнь в Тоскане. Я писал ему письма. Иногда он отвечал. Раз в несколько лет он возвращался на свою родину. Мы выпивали и вспоминали старые времена. Он рассказывал мне о своей новой жизни… и о двух своих маленьких сыновьях, Леонардо и Фаусто. Спустя годы я узнаю о его внуках: о тебе… Никколо… Роберто, Массимо, Валентино… Я даже послал подарок — золотую ложку — твоему дедушке, когда родился Дарио. Но я так и не получил приглашения приехать в Тоскану. Мне так и не предложили место в организации твоего деда. Я просил, но он сказал, что не хочет обидеть сицилийскую семью, на которую он работал, — ту, на которую я работал до тех пор. Но он всегда говорил: — Когда-нибудь… когда-нибудь. Потом твой дед умер, его застрелили в самом расцвете сил. Это не редкость в нашей работе, но тем не менее, трагедия. Когда я узнал об этом, то воспринял новость довольно тяжело. Я также узнал, что твой отец стал новым доном. Но Леонардо… он никогда не уделял мне времени. Я написал ему, как и твоему деду. И сообщил, что наконец-то добился от своих работодателей разрешения уехать. Я просил твоего отца дать мне место в его организации, чтобы я мог служить ему так же, как много лет назад служил Вито… хотя Леонардо был гораздо моложе и гораздо менее опытен, чем я. Но он счел меня каким-то деревенским увальнем — простаком, не достойным его внимания. Он написал мне в ответ только один раз: две короткие строчки о том, что прошлое осталось в прошлом, и чтобы я больше никогда с ним не связывался. По крайней мере, твой дед было достаточно заботливым, чтобы солгать мне, Адриано. И у него хватило вежливости не плюнуть мне в лицо.

Меццасальма делает небольшую паузу. Он наливает немного вина из нашей бутылки, отпивает, затем продолжает.

— Ты процитировал историю об искушении Христа сатаной.

— Тебе нравятся другие истории?

— Да.

— Больше всего мне нравятся английские. Рыцари круглого стола… меч в камне… владычица озера…

— Когда-то давно я услышал одну английскую историю, которую никогда не забывал. Примерно во времена короля Артура один деревенский мальчик поймал детеныша дракона, которого англичане называли «червяком…» Он бросил его в колодец и забыл о нем. Червь рос и рос в темноте… и наконец, спустя много лет, он вылез из колодца и стал убивать всех, кто попадался ему на глаза.

— Лучше всего убивать дракона, когда он еще червяк… ребенок. Так сказать, задушить его в колыбели.