Когда случились мы - И. Солис

То, как его голос становится пронзительным, заставляет меня смеяться. На моём лице высохли слезы, я выгляжу абсолютно растрепанной, я уверена, и я до смерти напугана, но я смеюсь. Благодаря ему.

Прежде чем я успеваю объяснить, почему я никогда не ела суши, слышится голос капитана.

— Добрый день, пассажиры. Говорит ваш капитан. Мы хотели бы извиниться за неожиданную турбулентность. Вскоре мы совершим предупредительную посадку в Оклахома-Сити.

Глава 4

ЛУНА

Оклахома-Сити подводит меня. Шторм не утихает. А это значит, что мы застрянем здесь, пока он не утихнет.

Мира, одиннадцать минут не кажутся таким уж долгим сроком, но когда это одиннадцать минут экстремальной турбулентности, кажется, что это никогда не закончится. Ровно столько, сколько было в худшем случае. Честно говоря, я не думаю, что это даже отдаленно точное время. Тридцать минут? Час? Может быть. Чертовски уверена, что это были не долбаные одиннадцать минут.

Теперь, когда адреналин и страх от совместного прохождения через это жуткое испытание прошли, я не уверена, где мы с Генри находимся. Все эти разговоры в самолете — это всё, что было, верно?

Дождь всё ещё льет, но, когда мы спускаемся по трапу, Генри сбрасывает свитер. Когда он перекидывает рюкзак через руку, его бицепсы напрягаются. Это, наряду с крепкими мышцами его предплечий, привлекает всё моё внимание. Я пялюсь, практически пуская слюни. Мне удалось взять себя в руки ещё в самолете, когда он одолжил мне теплый свитер, но прямо сейчас мои щеки краснеют, когда Генри замечает, что я пялюсь на него. Он ухмыляется, и волна возбуждения разгорается глубоко внутри меня.

Оказавшись внутри аэропорта, он отводит меня в сторону, подальше от всех остальных.

— Эй, итак…

Смотря на него снизу вверх, я понимаю, что он намного выше меня.

Карие глаза изучают моё лицо, останавливаясь на губах. Он облизывает свои, и у меня пересыхает во рту.

— Да? — слово срывается с моих губ, звуча скорее как вздох, чем что-либо ещё.

Левая бровь Генри выгибается в своей опасной манере. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.

— Что, если мы пойдем куда-нибудь в уединенное место?

Я поднимаю на него глаза.

— Ты имеешь в виду… — я понимаю, что он имеет в виду. По крайней мере, мне так кажется.

— Ты и я, Луна, — его голос сочится чем-то густым и теплым, как мёд. — Делаем…всё, что захотим.

Он бочком подходит ближе, предлагая руку и обещая большее. Учитывая эту красивую улыбку, чем бы ни было это “всё”, это будет чертовски незабываемо.

У меня есть два варианта: взять его за руку и узнать, насколько мягки эти губы и так ли хорошо он выглядит без одежды или даже лучше. Или я могу уйти, найти тихий уголок, написать сестре о том, какая я идиотка, и дождаться самолета, который доставит меня в пункт назначения по расписанию.

Я знаю, что мне следует делать. Я знаю, что я хочу делать. Это не совпадает.

Когда я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его глубокими карими глазами, моё сердце колотится немного быстрее.

— Что скажешь на это? — его акцент становится сильнее.

Мой пульс подскакивает, когда я смотрю на его ожидающую руку. Раньше я задавалась вопросом, каково это — чувствовать их на себе. Теперь я могу это узнать.

Вот тогда я и думаю: «К чёрту это, что самое худшее может случиться? Больше никаких сожалений, верно?»

Делая вдох, я беру его за руку, затем издаю короткий смешок, чувствуя себя счастливой и возбужденной, когда легкость наполняет моё тело. Его ладонь такая теплая…

— Куда? — спрашиваю я, пытаясь натянуть улыбку, но у меня ничего не получается.

Как можно чувствовать себя смелой и робкой одновременно?