Лучше, чем навсегда - Селеста Брайар

Выйдя из бара, я радуюсь ночному холоду, который, кажется, сдерживает повышение температуры моего тела. Небо — это пелена бесконечного пространства, за исключением светящихся звезд, которые нависают над нашими головами, как мешки с песком. Лунный свет просачивается сквозь листву, отбрасывая блеск на заросшую зелень маленькими струйками.

Как только мы добираемся до тротуара, рельеф немного выравнивается, и девушка снова обретает опору. Я планирую доставить ее домой в целости и сохранности, а потом вернуться в дом и соврать ребятам, что выполнил свою миссию на эту ночь. Я не мог просто оставить ее там, учитывая, насколько она была пьяна. Я знаю немало придурков, которые воспользовались бы ситуацией.

Девушка передо мной шатается, поэтому большую часть пути я проделываю за нее. Она дрожит в своем маленьком топе, струйки дыхания срываются с ее губ и кружатся в воздухе, прежде чем их растаскивает безжалостный бриз. Я снимаю куртку и накидываю ее на плечи, заслужив крошечную полуулыбку.

— Спасибо, — тихо говорит она, зажав нижнюю губу между зубами и сосредоточенно вышагивая.

Меня осеняет, что я так и не узнал ее имени.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я, не желая убирать свои руки, чтобы не прекращать прикасаться к ней. Я играю сам с собой и решаю слегка прижать ладонь к ее пояснице для дополнительной поддержки.

— Айер, — отвечает она с легкой дрожью в голосовых связках, которая, как я надеюсь, вызвана холодом, а не моим присутствием.

— Айер? — спрашиваю я, делая дурацкое движение руками. — Типа, кислород? — (прим. перев.: от англ. «air» — кислород созвучно с сокращением имени главной героини «Аer»)

Из ее горла вырывается смех, и, хотя он вызван мной, я не могу удержаться от того, чтобы не восхититься его звучанием. Хриплый и насыщенный, даже мелодичный.

— Айер, — поправляет она, проводя языком по зубам. — Сокращенно от Айрис.

Ей подходит это имя. Оно красивое, как и она сама, но я хочу называть ее как-то по-своему.

— Думаю, я буду звать тебя Мелкая, — решаю я.

Она недоуменно вскидывает бровь.

— А?

— Ну, знаешь, как коротышка. Потому что ты низкая.

— О, ха-ха. Очень смешно, — монотонно произносит она, демонстративно задрав голову. — Я не такая уж и низкая.

Мой голос слегка срывается.

— Я не смеюсь над тобой. Я думаю, это мило.

Она останавливается и смотрит на меня сквозь ресницы.

— Как тебя зовут?

Ее теплое дыхание овевает мою шею. Ее губы полные, красные, может быть даже припухшие. Я так сильно хочу поцеловать ее. И она так хорошо пахнет, как лаванда, смешанная с нотками клубники. Я вдыхаю ее, как афродизиак.

Смотрю в расплавленные лужицы ирисок — такие глаза, в которых чувствуется сентябрь, теплый ветерок, пронизывающий воздух, или уют потрескивающего камина.

А ее прикосновения… Даже не просите рассказать о ее прикосновениях. Я хочу почувствовать их везде и сразу, чтобы она не оставила на мне пустого места.

Я хочу познать ее тело от и до, как свои пять пальцев, чтобы я с закрытыми глазами мог воспроизвести все способы, которыми смогу заставить ее кончать снова и снова.

Цветок желания внутри меня распускается в неукротимый пыл. Я ощущаю плотскую боль в костях, чувствую, как бабочки беспокойно порхают в животе.

— Э-э, Хейз, — отвечаю я, начиная идти, рассчитывая, что она подхватит и повторит мои шаги.

В ее карамельных глазах пляшет восхищение, и она икает, прислонив голову к моей груди. Ее шестидюймовые каблуки придают ей некую высоту, но без них, я полагаю, она была бы ниже моей груди.

— А я собиралась называть тебя, Громила.

Она не знает, кто я такой? Не все же фанаты хоккея, так что, думаю, в это возможно поверить. Я думал, что она наверняка слышала мое имя со всей той рекламой, которую я получил в последнее время, но, похоже, нет. Это… приятно… быть самим собой рядом с кем-то — тем, кто никак не связан с чужими ожиданиями.