Лучше, чем навсегда - Селеста Брайар

— О, ну знаешь, обычные хоккейные штучки.

С ним все в порядке. Он не выглядит пострадавшим, как я думала, но я не могу взять свои эмоции под контроль. Слезы застилают глаза, и я сдерживаю громкий всхлип, который хочет нарушить тишину.

— Айрис, я в порядке, — повторяет он, в его глазах мелькает беспокойство.

Я не могу мыслить здраво. Я не могу видеть. Я не могу перевести дыхание. Голос Хейза звучит за миллион миль от меня, и беспокойство охватывает меня, словно я ничего не подозревающая муха, попавшая в шифоновый лабиринт паутины. Когда он протягивает руку, чтобы коснуться меня, я отшатываюсь от него.

— Что там на самом деле произошло? — спрашиваю я, но не уверена, что хочу услышать ответ.

— Этот мудак начал оскорблять тебя, и я просто вышел из себя.

Хейз подрался из-за меня?

— Нельзя позволять таким людям влиять на тебя. — Я беру влажную ткань и вытираю струйки крови с его костяшек. Он морщится от прикосновения, но не отстраняется.

Он говорит резким, как лезвие клинка, голосом.

— Когда речь идет о людях, которые мне дороги, я не собираюсь молчать.

В блеске его глаз есть что-то дикое, и это сочетается с предупреждающим рычанием в глубине его горла. Решив, что лучше не давить на него, я не говорю ему о том, что рассказал мой отец. Я знаю, что хоккей — жестокий вид спорта, но какая-то часть меня боялась, что сегодня я потеряю Хейза. Я не думаю, что переживу его потерю, и именно поэтому я решила проигнорировать жалкое предупреждение отца.

— Могу ли я что-нибудь сделать? — Я беспомощно смотрю на коробку с бинтами и бутылку с обезболивающим на журнальном столике.

— Просто будь здесь. Со мной.

Несмотря на то, что диван не такой широкий и удобный, как его кровать, нет нигде в мире места, где я бы предпочла быть в данный момент. Он морщится и освобождает для меня место. Я втискиваюсь в пространство, которое он выделил, нежно прижимаясь спиной к его груди.

— Спасибо, — вяло бормочет он, слегка прижимаясь ко мне.

— За что?

— За то, что осталась.

Судя по тихому сопению, вибрирующему в моем позвоночнике, я уверена, что Хейз уже отключился, поэтому последние слова я шепчу про себя.

— Я всегда буду рядом.

* * *

Лайла плюхается на диван рядом со мной, держа в руках ведерко с красными виноградными лозами из какого-то тайного запаса конфет, который, должно быть, она хранит у меня дома.

— Когда ты собираешься рассказать мне, с кем ты разговаривала? — Я хнычу, хватая кусочек лакрицы, прежде чем она одарит меня одним из своих взглядов Медузы Горгоны.

Она кривит бровь.

— Как ты думаешь, кто это?

Я кусаю красную виноградную лозу дольками в стиле Багз Банни.

— Гейдж?

— Слишком молод.

— Фостер?

— Слишком милый.

Я фыркаю от смеха.

— Слишком милый? Как кто-то может быть слишком милым?

Она прекращает жевать, что означает, что это очень серьезная тема.

— Ты же видела его. Он выглядит слишком невинно. Я бы уничтожила этого бедного мальчика.

На моем лице появляется выражение ужаса.

— Что, прости?

Лайла сбрасывает красную конфету с моей груди, отвращение плещется на ее лице.

— Не в этом смысле, извращенка. Я бы уничтожила его мозг, — уточняет она. — Превратила бы его в бабника с разбитым сердцем, которого пришлось бы заново исправлять.

— Сомневаюсь, что это произойдет.

Когда я не тянусь за лакрицей, она хватает конфету с моих колен и откусывает кончик.

— Никогда не знаешь. У меня есть опыт разбивания сердец и создания монстров.

Я вспоминаю длинный список бывших Лайлы и четырнадцать из них, которых ей пришлось заблокировать, потому что они устраивали лагерь на лужайке перед её общежитием.

— Ладно, может, ты и права, — соглашаюсь я.

Надув щеки, я мысленно вычеркиваю двух новичков из группы.

— Это Кит?

— Серьезно? — обиженно восклицает Лайла.