Сначала он полюбовался Джесси, присевшей у туалетного столика и расчесывающей волосы, а потом встал, подошел к ней и, взяв из ее руки щетку, сказал:

— Позволь это сделать мне.

Она улыбнулась и, предвкушая удовольствие, прикрыла глаза. Когда он расчесывал ее волосы, она испытывала очень чувственное и странное ощущение.

— Завтра мне надо будет поискать работу, — как бы невзначай бросил он.

— Где?

— Скорее всего, в каком-нибудь салуне.

— Ты думаешь, где-нибудь там обретается и Роза?

— Не знаю.

Он отложил щетку и прижал к себе Джесси, легко массируя ей плечи.

— Как ты себя чувствуешь, любимая?

— Хорошо.

«Больше, чем хорошо. Просто изумительно», — подумала она, нежась в теплом кольце его рук.

Она почувствовала, как он провел губами по ее волосам. Потом он опустился на колени позади нее и взял ее груди в свои ладони.

— Устала?

— Немножко. — Она уловила вздох разочарования и то, как он начал отдаляться от нее. — Но не так чтобы не…

— Ты уверена?

— Уверена.

Она повернулась к нему и подставила губы для поцелуя. И когда он прильнул к ее рту губами, она тотчас забыла и о Розе, и о деньгах, забыла, что они чужие в этом незнакомом городе. Для нее существовали только Крид, державший ее в объятиях, и его руки, расстегивавшие корсаж платья и ласкавшие ее под мягкой тканью сорочки.

Она погрузилась пальчиками в его волосы, нежно проводя по прядям, потом ее руки скользнули ему на плечи и дальше, вдоль спины, отвечавшей на ласки подрагиванием и игрой мускулов. Приподняв край тонкой кожаной рубашки, она кончиками пальцев стала изучать гладкое тело.

— Джесси…

— Да. — Она метнула язычок за его нижнюю губу. — Да…

С легким радостным возгласом он подхватил ее на руки и понес в постель.

Дрожащими от нетерпения руками он снимал с нее туфли и чулки, стаскивал платье и сорочку.

— Прекрасная… — прошептал Крид. Сбросив одежду, он растянулся рядом с нею. — Ты так прекрасна в своем материнстве. И оно тебе очень идет.

— Правда? — Охваченная нежностью к нему, она гладила его щеки, проводила пальцами по линиям лба, бровей, подбородка. Приподнявшись на локте, Крид осыпал поцелуями ее груди и живот. И как это было всегда, его прикосновения к ней разжигали страсть в нем самом, но он старался сдерживаться, опасаясь зайти слишком далеко и причинить вред ей и ребенку.

Но тут она сама начала его трогать, ласкать, безжалостно дразнить.

— Джесси, — предупредил он ее низким ворчливым тоном, — я не хочу сделать что-нибудь такое, от чего тебе будет плохо.

— Ты не можешь, — прошептала она, — ты не можешь сделать мне плохо…

Со слабым стоном он поднялся над нею, стараясь не навалиться и не раздавить ее, когда их тела слились воедино.

Потом он еще долго держал Джесси в своих объятиях, когда она уже давно уснула, оставив неловко повернутую руку у него на животе. Он удивлялся, как чуду, тому, что столь хрупкая девушка способна зачать и вынашивать новую жизнь. Он видел чудо и в том, как сильно она могла любить, отдаваясь этой любви целиком, без остатка.

Уже к полудню следующего дня Крид работал в салуне «Голден Страйк» крупье-банкометом. Он сдавал карты, следил за соблюдением правил игры, выдавал выигранное и забирал проигрыши. Его рабочее время продолжалось с семи вечера до полуночи каждый день, кроме воскресенья. И хотя Джесси старалась не показывать этого, сама мысль о том, что ей придется коротать вечера одной в незнакомом городе, приводила ее в трепет.

— Прости меня, любимая, но это самое лучшее из того, что я умею делать.

— Ничего страшного, — ответила она с улыбкой. Крид с самым серьезным выражением лица посмотрел ей в глаза.

— Давай договоримся, чтобы между нами не было никакого обмана, Джесси. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я работал в игорном зале. И знаю, что ты не любишь оставаться по вечерам одна, но… — Он пожал плечами. — Нам же нужны деньги.