Мы оказались у организаторской палатки, где дядя Паша вместе с судьями смотрели на экране фотофиниш. А ведущий попросил водителей БМВ и GTI тоже подойти к судьям. Когда это касалось других, я как бы пропускала все мимо ушей, но тут почувствовала на себе, каково это. Поняла, насколько нервными бывают такие моменты, когда не знаешь победил ты или нет. А ответ кроется в долях секунд и в фотографии, сделанной на финишной прямой.

Никита шел, держа в руках шлем, а увидев меня, подошел и взял за руку.

— Не волнуйся, цветочек, — он улыбнулся, — заезды до двух побед. Если что, порвем его в третьем.

— Не придется, — голос дяди Паши раздался рядом с нами, — ты победил. Тринадцать и двадцать шесть, против тринадцати тридцати.

Данилов пожал руку все еще непонимающему Никите.

— Мои — тринадцать и двадцать шесть? — переспросил он, хмурясь.

Я взвизгнула и обняла своего парня:

— Ты сделал это! Ты выиграл!

У меня чуть лицо не треснуло от широкой улыбки, с которой я смотрела на Никиту. Народ тоже двинулся к нему с поздравлениями под крики ведущего в микрофон. Трибуны ликовали. Не помню, чтобы я когда-либо испытывала подобные эмоции. А нет, испытывала: закончив картину. Катарсис в чистом виде.

— Чего скалишься, сопляк? — Цыпкин решил стать ложкой дегтя. И почему я не удивлена. — Я-то домой на красавице М5 поеду, а у тебя под капотом что? Не тачка, а долбаный Франкенштейн.

Никита только сдержанно улыбнулся и ничего не ответил.

За него заговорил кто-то из парней, который был тогда на парковке участников и видел реакцию Ника на надпись на БМВ:

— Ты, главное, как домой поедешь «на своей красавице», в некоторых районах города с такой наклейкой лучше не останавливайся.

— Для того, чтобы собрать такого «Франкенштейна», — дядя Паша повернулся лицом к лицу к своему (скорей всего, уже бывшему) клиенту, — нужны мозги…

Данилов остановился, не проговаривая вслух то, о чем, уверена, подумали многие.

— Да ладно, забейте, взрослый мужик не умеет ни проигрывать, ни выигрывать, — я отвела за руку Никиту и дядю Пашу.

— Ой, ты смотри-ка, розовая сиротка встала на защиту, — оскалился Цыпкин. — У-у, какая грозная! Хочешь доказать, что чего-то стоишь, рядом со своим знаменитым Фибом?

Его явно понесло, человек требовал скандала, выводя из себя Данилова и Иванова. Оба напряглись, еще чуть-чуть и рычать начнут. Только если Никита даст волю эмоциям, или не дай Бог, ударит, его дисквалифицируют. А дяде Паше это вообще не нужно, с его безупречной репутацией. Из-за меня они совершенно точно не пострадают!

Я выхватила из руки Никиты его шлем и, если честно, моей первой реакцией было подойти и хорошенько вмазать этим самым шлемом по хамской физиономии Цыпкина.

Но потом я передумала и обратилась к одному из организаторов, которые наблюдали за нами:

— Мы можем устроить свободный заезд? — у меня руки затряслись, я сама не понимала, что делала, но идея появилась и с каждой секундой приобретала четкие очертания.

— Марьян, что ты задумала? — Никита попытался сдержать мой порыв, но я уже четко знала, что поступаю правильно.

— Один заезд, — объяснила я своему офонаревшему парню, дяде, организаторам и, самое главное, Цыпкину. — Выясним, раз и навсегда, кто и чего стоит.

— Я что, конченый, гоняться с соплячкой?

— Ну, задирать тебе ее ничего не мешало, — строго отчеканил Данилов. — Пусть она постоит за себя достойным способом, если уж на него осмелилась…

Мужчины обменялись искрящимися злобой взглядами и меньше, чем через минуту вся наша толпа шла к машинам, оставленным на предстартовой зоне.