ФАКультатив - Татьяна Донченко

Я не знал, что сказать, слова снесло ураганом воспоминаний о том, через что пришлось пройти моему брату. Я возненавидел эту девушку тысячу раз и не мог принять, что она снова появится в этой вселенной.

— И… что теперь?

Меня снедало любопытство, кого же он выберет теперь. Но я не спросил, понимая, что у него самого, возможно, нет ответа на этот вопрос.

— А знаешь что? — Егор решительно стукнул кулаками по столу по обе стороны от тарелки, которая даже подпрыгнула от силы его удара. — Я затрахался!

Будучи невольным слушателем этого каждую ночь, я вполне верил, что он говорит буквально.

— С сегодняшнего дня эта территория, — он обрисовал свой силуэт пальцем, — без женщин, и вообще без секса.

— В монахи подашься?

— Нет, но я наконец займусь собой. А что? Попутешествую, поучусь у лучших поваров.

— Звучит как план, — я затолкал поглубже собственные чувства по поводу его отъезда. Мне уже начало его не хватать. — А Катя и Лера?

— А что с ними?

— Ты не будешь между ними выбирать?

Егор встал с пренебрежительным фырканьем.

— Мы что, в романе Даниловой? В жизни все не так устроено. Одна меня предала два года назад, а вторая кинула после всего, что я… — он проглотил последние слова с хриплым вздохом. — Пошло оно все! Я теперь сам по себе.

Я не знал, как выразить свое сочувствие. Мысли крутились вокруг его ситуации, старых, разрывающих на части воспоминаний, и новых, которые еще будут и которых я, если честно, опасался.

Черт, эти женщины, как яд: завладевают твоим телом и разумом и убивают. Повезет, если хотя бы, быстро.

— Дерьмово… — задумчиво заключил я.

— Если ты выругался, то и у тебя походу тоже какой-то треш. Опять эта мелочь розовая?

Я с трудом пропустил мимо ушей, как он ее назвал и кивнул, а Егор снова сел напротив меня.

— Хреново.

— Знаешь, что хреново? Видеть, как девушку, по которой ты сходишь с ума, целует другой…

— Блин, сочувствую.

— Я сам виноват. Не нужно было выходить на балкон и смотреть. Знал же, что это они.

— Мазохизм у нас, у Ивановых, в крови.

Мы оба одновременно отпили из своих кружек уже изрядно остывший кофе.

— Но знаешь, ты и правда виноват в этом дерьме, — Егор прожег меня осуждающим взглядом.

— Знаю, я согласился на это по доброй воле, стал гребанным тренажером! — мне от самого себя противно было.

— Я сейчас не об этом. Я о том, что ты сдрейфил сказать ей о своих чувствах. Ты не дал ей шанса выбрать между вами.

— Меня она даже не…

— Откуда ты знаешь?! Ты спрашивал?

— Н-нет.

— Ну, спроси!

— Это не так-то просто…

— Брехня! У тебя есть рот, у нее уши. Куда уж проще?

Он снова прав. Да что ж такое? Почему я сам не могу додуматься до таких простых вещей? Я же вроде как два образования получаю, не должен быть тормозом.

— И еще… Ну, поцеловал этот парень ее разок-другой, позажимал чутка. Но ты-то! У тебя есть карт-бланш и полный доступ к ее телу. Ведь есть же еще?

— Теперь уже не знаю.

— Борись, братан! Не беси!

— Она, вроде как, предупреждала меня, что все это ради него. Она долго сохла по этому парню.

— А ты — по ней! Не опускай руки, придурок! Из-за одного поцелуя взять и бросить все? Надо бороться до конца!

— А как понять, что уже конец?

— Когда она выйдет за него, — но тут по лицу Егора поплыла ехидная ухмылка, и он добавил, — но и это тоже не трагедия.

Я удивленно вытаращился на него, а он понял, что нужно пояснить:

— Лера замужем, — и на абсолютно серьезных щах добил меня, — за мной.

У меня отвисла челюсть.

Егор долго рассматривал мой ошарашенный вид, а потом прыснул со смеху:

— Я пошутил!

Он громко ржал, хватаясь за живот, пока я пытался очухаться от шока.

— Придурок!

— Прости, но ты бы видел свою единорожью физиономию! Просто разрыв!

— Нельзя так шутить.