ФАКультатив - Татьяна Донченко

Я достал из коробки фарфоровую чашку и, хорошенько размахнувшись, швырнул ее на нижний пролет. Марьяна восторженно взвизгнула и поспешила взять себе чашку. Она размахнулась и разбила посуду о стену напротив. Осколки рассыпались у наших ног.

— Лучше бей вниз, — предупредил я, — чтобы не пораниться.

Она кивнула и с энтузиазмом схватила плоскую тарелку, разбила ее и закричала, задрав руки вверх.

— Уи-и-и, как круто!

Я улыбнулся и кивнул на ящик, чтобы она взяла себе оттуда еще что-нибудь. Наблюдать за ней было отдельным кайфом. Я в очередной раз похвалил себя за инициативу. Сначала думал повести ее в тир, как логически вытекающее из слова «убивать», но не знал, как она относится к оружию, учитывая ее прошлое. А вот посуда и заброшка — то, что надо. Хотя и не совсем про убийство.

Марьяна быстро истратила все «снаряды», визжа и вскрикивая от восторга. Под конец она бросилась мне на шею и поцеловала в щеку, оставив мокрый след.

— Спасибо! Это было очень весело! Мы еще как-нибудь сюда приедем? С меня посуда, с тебя доставка!

— Идет, — я придерживал ее за руку, спускаясь вниз на первый этаж. На улице стремительно темнело, а я так не хотел, чтобы этот день заканчивался.

Марьяна шла со мной к машине, болтая без умолку. А в авто, как только мы тронулись, она неожиданно взяла и вырубилась. Она что, блин, котенок?

Мы уже почти добрались до нашего массива и проезжали мимо оврага, как вдруг мне пришла в голову безумная идея. Я съехал на обочину в том же самом месте, что семь месяцев назад, и заглушил мотор. Марьяна открыла глаза и потянулась.

— Мы приехали?

— Нет, но у меня… — я вышел из тачки и открыл ей дверь, протягивая руку, — хочу кое-что попробовать.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Обычно ты говоришь это за пару минут до моего оргазма.

— Правда?

Она кивнула и огляделась. Темный вечер и этот овраг явно вызывали у нее опасение, но она доверчиво вложила руку в мою и вышла из машины.

— Даже не знаю, хорошо ли это или плохо, что я стал таким предсказуемым, — я повел ее на то же самое место, на котором мы просидели около двух часов, болтая о всякой ерунде.

— Для меня хорошо, Никит, — ответила она, ныряя в мои объятия, когда я встал сзади. — Я скоро буду реагировать, как собака Павлова на слова «хочу кое-что попробовать».

— Надо будет закрепить этот рефлекс, — я поцеловал ее в макушку.

— И все же, что мы здесь делаем?

Она прижалась спиной к моей груди, уютно устроившись с первого раза, даже не ерзала. А потом повернула голову и чмокнула меня в шею.

У меня сердце понеслось, как товарняк, соскочивший с рельс.

— Здесь жутковато, — прошептала она.

— Романтики ноль, согласен.

— Мне не нужна романтика.

Вот оно!

Я стиснул ее в объятиях, радуясь этим словам, и покрывал короткими поцелуями ее шею, нежную кожу за ушком. Она податливо подставляла себя для поцелуев и тихо, прерывисто дышала.

Черт, я обречен!

— Я сейчас презираю свой дурацкий организм, — простонала она и повернулась ко мне лицом. — Мне нужно домой, чтобы… как бы так выразится на вашем, мужском языке… для техобслуживания.

Мне понадобилось время, чтобы понять, что она имела в виду, а когда до меня наконец дошло, прыснул от смеха:

— Отличное сравнение!

— Да, спасибо, — как же она мило смущается.

Я взял ее за руку и повел к машине, воодушевившись от того, что мой эксперимент сработал. Маленькими шажками я все-таки заставлю ее мозг снять завесу и выпустить на волю заключенные в нем воспоминания.

Мы ехали всю дорогу, держась за руки. Я заставлял себя не обольщаться и не думать о том, что это значит.

У самого порога ее дома, Марьяна повернулась ко мне со словами:

— Я сбегаю в дом, буквально на секундочку, на ТО, помнишь? Но потом хочу кое-что сказать, ты меня дождешься?